Аня закончила Лесотехническую академию, работала инженером-механиком в ленинградском НИИ, вышла замуж, родила сына. Она была интересной женщиной: яркая брюнетка с пышной гривой и пышной фигурой, алыми губами, лучистыми глазами – словом, смотреть на нее доставляло удовольствие. Я знала, что в начале девяностых она с мужем, тоже приятным мужчиной и хорошим инженером, собралась вслед за сыном на историческую родину. В последнюю минуту сын передумал, а родители, бросив работу и квартиру, уехали. Нашла я Аню в Израиле только в этот приезд. Оказалось, что живут они недалеко от моего Холона – у самого синего моря в еще одном городе-спутнике Тель-Авива – Бат Яме.
Мы созвонились с Аней, и я первый раз из Холона пешком за 30 минут дошла до их дома. Подруга встретила меня с улыбкой и состраданием.
– Олька, ты, наверно, без ног? Ничего себе, протопала такой путь!
– Представь себе, что не очень устала. Во-первых, шла не очень быстро, поскольку смотрела по сторонам на дома и скверы, магазинчики и прохожих… ты мне правильно все объяснила: сначала идешь по одной длинной улице, потом переходишь границу Холон – Бат Ям и идешь по другой не менее длинной магистрали почти до моря.
– Юрик, принеси нам, пожалуйста, в гостиную бутылки и рюмки и, если тебе не трудно, вынь из холодильника закуски, пока я Ольке покажу вид из окна на море из нашей спальни. Юрик, лапочка, и тарелки захвати, не забудь!
– Нравится тебе мой Юрик? Правда, золотой мужик? Если бы не он, я бы тут завяла.
– Юрик, можно я тоже буду Вас так называть?
– Пожалуйста, и выпьем на брудершафт, тем более что в Израиле нет Вы, а есть Ты – только единственное число.
Трудновато было друзьям пред пенсионного возраста оказаться на новом месте «без языка», без знакомых, а главное, без обманувшего их сына. Эмигрантам дается социальное пособие, но деятельным людям без работы скучно, к тому же хочется чувствовать себя независимыми. Анна нашла себе место посудомойки в кафе, которое находилось недалеко в отеле на самом берегу. Там же супругам разрешили занять один из недорогих номеров. Юрий устроился маляром в строительной бригаде.
– Я первое время с непривычки очень уставала от посуды. Приходила в комнату, падала замертво, но через час заставляла себя встать, одеться и идти на море. Быстро ныряла, совершала заплыв и снова, как огурчик, могла мыть тарелки до ночи. Юрка тоже приходил без сил, но я тащила его в бассейн, потом покажу тебе нашу радость.
Сейчас они снимали квартиру в обычном доме, и не на самом берегу, а через улицу от него. Мы перед сном выкупались и брели в футболках по пляжу по направлению к многоэтажному красивому отелю, перед которым находился бассейн с подсиненной водой.
– Скажи, пожалуйста, Анечка, а как чувствуют себя наши эмигранты, люди пожилого возраста, которые сейчас приезжают сюда? Я разговаривала с некоторыми, правда, в основном довольно молодыми. Поняла, что людям с высшим образованием лучше о нем забыть и не гнушаться никакой, даже физической работой. Иногда и ее не предлагают. Да?
– Конечно. Со мной мыли посуду дамы с прическами и маникюром. Одна даже работала на нескольких работах, учила иврит, купила машину, была полна оптимизма. А муж ее как раз скис, мужчины быстрей сдаются. Видела на улицах Иерусалима и Тель-Авива одиноких музыкантов со скрипками и флейтами? Они что, воображали, что в израильском оркестре всем будет место? И так «русских» там достаточно. Не знаю, сколько времени такие люди выдержат игру на улице.
