– И это – твое?..
– Конечно же, нет, – засмеялась Тамара. – Я здесь только реализатор, наемный работник. Но хозяин – хороший. Зря не кричит, не скупится. Я почти год у него.
Тамара все так же любила поговорить. Она подробно рассказала о том, как попала к Руслану, сколько он платит, за что, и вдруг проникновенно сказала:
– Мариночка, у меня к тебе есть и просьба, и предложение! Мне очень надо на недельку уехать из города, а Руслан меня не отпускает, говорит: «Товар на кого я оставлю?». Поторгуй, пожалуйста, за меня! Всего одну лишь недельку!.. Денюшку заработаешь, и, если Руслану понравишься, он и тебе что-нибудь подберет. У него здесь на рынке все схвачено. Есть еще несколько точек.
Марина, растерявшись, молчала. Тамара продолжала нажим:
– Ничего сложного нет: сиди и слушай магнитофонные записи! Товары только что завезли, цены проставлены на образцах, здесь и ребенку по силам… Выручай, Марина, прошу! А к новому поступлению товара я уже возвернусь… Мне очень надо, а другому я довериться не могу… Соглашайся!
Марина еще ничего не успела ответить, как дверь киоска открылась и в проеме появился угрюмый мужик. Он был в черной кожаной куртке, широких штанах без стрелок и начищенных до блеска черных полуботинках.
– Почему не торгуешь? – спросил он Тамару и обжег Марину подозрительным взглядом.
– Я сейчас… Я всего на минуточку, дядя Руслан…
Марина метнулась к окошку и убрала заставку с надписью «Перерыв», потом опять повернулась к хозяину:
– Вот, дядя Руслан. Марина вместо меня может остаться, я договорилась, правда Мариночка?.. Она очень порядочный человек! Ладно, дядя Руслан?.. Вы же сами сказали, чтобы я подыскала замену…
Мужик тяжело посмотрел на Марину, помолчал.
– Хорошо, – промолвил он наконец. – Расскажи ей, что здесь и как. Пускай пока поработает.
Марина, как видно, понравилась черноголовому предпринимателю, и когда Тамара вернулась, Руслан ее не принял обратно.
– Не нада, – сказал он брезгливо, – пускай теперь Марина торгует…
И Марина осталась. Какое-то время на нее давил груз вины перед подругой, но потом полегчало, она успокоилась. «Сейчас каждый сам за себя! – повторяла она чью-то фразу, сказанную по телевизору. – Сейчас главное – деньги!»
Деньги здесь были хорошие. Кроме доли от продаж косметическо-парфюмерных изысков, имелись и другие доходы. Время от времени в киоск заходили мужчины с устрашающим обликом. Оставив у порожка портфель, чемодан или сверток и сказав: «Передашь ето Руслану», они исчезали. Что было в приносимых поклажах, Марина не знала. Руслан никогда не распаковывал их в киоске, все сразу куда-то переправлял, а ей после таких посещений выдавались приличные премиальные. «Хорошо, что не любопытная и язык умеешь держать за зубами», – похвалил ее он однажды при выдаче денег.
Марина приобщалась к чему-то туманному, возможно, предосудительному, но это ее не тревожило – все заслоняли собой реальные деньги.
Забывалось время бесплодных полуголодных скитаний по улицам города, время отчаяния, притуплялось чувство неловкости перед Тамарой. Грустные мысли навещали ее теперь все реже и реже. Повод для их появления создавал только отец, мечтавший, как он говорил, вырастить дочь человеком. По своим, устаревшим суждениям, под «человеком» он видел сочетание двух составляющих: высшее образование и работу в каком-нибудь, но обязательно государственном учреждении.
