Это что там за окнами ночью так жутко молчит?
Будто ветер на крыше скрежещет железом, стучит…
Уж не Смерть ли дубасит в литавры бездонных пустот?
Приближаются сроки весны, чётный март… самолёт,
Полуночник ревущий, иль, может быть, сам Азраил
Низким басом в октаву гудит, будто перьями крыл
Рассекает не воздух, но плотное время весны,
Чёрной тенью влетая в пространства бессониц и в сны
Беззащитных деревьев на лесоповалах, старух
На высоких подушках, младенцев в утробах, и слух
Неуснувших поэтов тревожа, как стёкла фрамуг
Дребезжит и по нервам блуждает, не ток и не звук.
Уж не скорая ль помощь, сиреною полночь раздрав,
Приближается к месту провала под землю? Госздрав
Громогласен бывает и страшен в ночи, как труба
Гавриила… Госздрав – не советская ль наша судьба?
Может быть… Но не это корёжит мой слух по ночам,
Чуть приходит весна, я не верю учёным врачам
И на помощь душе никого, как всегда, не зову,
Разве Бога, но Он не придёт в этот раз наяву.
В этот март, как и в детстве, приходит весна, чёрный
страх,
Будто в пропасть лавина несётся, седая впотьмах…
Это время сдвигает пространства сыпучий уклад
И невольно мне душу приводит в глубокий разлад.
Ведь не шутка воскреснуть, но прежде всерьёз умереть.
