– Мне надо выйти кое-куда, – Никита встал, откинул руку товарища, придвинул стул к белой штукатуреной стенке.
– Ты чего раскис?
– Я в полном порядке. А ты, похоже, успел напиться.
– Только не заводи эту шарманку снова.
Никита рукой нащупал под пружинистой кушеткой обувь и сел на свою застеленную кровать, сунул правую ногу в ботинок.
– Куда намылился? – спросил Тема, когда Никита уже стоял на выходе, накидывая чёрную парку на плечи.
Тема стоял уже без футболки. Высокий и худощавый. Жилистое телосложение бегуна. В правой ладони болтался пустой стакан.
– Хочу подышать свежим воздухом, чтоб надрать этих дипломатов в шахматы.
– А-аа. Давай старичок. А то я и впрямь охмелел. Наверное, вздремну часик.
– Договорились. Как приду, разбужу тебя.
Никита хлопнул дверью и остался в пустом коридоре, окрашенного в приторно зелёный цвет, с белым, как снег потолком, на котором через каждые три метра красовались конической формы прозрачные плафоны.
Никита тихо пошаркал не зашнурованными ботинками вперёд, с разнузданными языками, утопая ногой в мягком ворсе, узкой ковровой дорожки.
Длинный коридор упирался в небольшой застекленный холл с лифтами. Там, где находился центральный вход в клинику, состоящую из четырёх главных и одного подвального этажей. На металлической доске, ввинченной шурупами в белый камень, с правой стороны, было выгравировано бело-розовыми буквами: «Privat klinik med experimentell terapi» – частная клиника экспериментальной терапии.
Приблизившись к выходу, Никита резко обернулся. Ощущение, будто кто-то за ним следит.
Коридор был пуст. Кроме электрического шепота, колеблющихся звуков, вырывающихся наружу из-под стеклянных плафонов, ничего больше не было слышно. Будто все легли спать или умерли.
Никита дернул за серебристую ручку двери и приятная прохлада, тёплого января оглушила сильным потоком ветра. Опьянев от свежего воздуха, он покачнулся в ногах, чиркнув массивной подошвой Тимберлендов по мраморному полу, выложенного мозаикой.
Похлопав по джинсовым карманам, Никита обнаружил, что оставил зажигалку в палате. Достал из внутреннего кармана парки успокоительные таблетки, кинул сразу две в рот и начал громко жевать, и кривиться, кромсая горькие колёса во рту. Антибиотики выписывал высокий и худощавый доктор Ларс, вместе с витаминами и прочей требухой, которую они с Темой, разумеется, не принимали, либо выплевывали в раковину умывальника, – если доходяга Ларс выдавал таблетки прямо у себя в кабинете. Либо выбрасывали в урну туалета.
Но с уколами была загвоздка. Парни боялись переиграть, чтоб реально не двинуться головой.
Горькие таблетки растаяли во рту. Почувствовав небольшое расслабление, Никита кинул мятный леденец в рот.
Напротив него, примерно в двадцати шагах, от сильного дуновения шатались маленькие голые кусты. Свистящий ветер перекочевывал девственно чистый снег с одного кургана на другой. Будто шептал молитву над захоронениями прошлых времён викингов. Однажды остров Бирка, а сейчас ныне Бьёркё, внезапно угас. Оставил пустовать чёрную землю, выгоревшую дотла.
Распаковав пачку красного Мальборо, Никита сунул в рот сигарету. Плевать на огонь, таблетки уже подействовали, сделали тело немного ватным.
Пожевывая зубами фильтр, он припомнил вдруг, как он с Темой сюда добирался.
Прилетели почти без багажа, в Стокгольм в начале ноября. Добрались до Экера – муниципалитета провинции Уппланд в округе Стокгольм, находящийся на Востоке центральной части Швеции, омытой озером Меларен на юге и Балтийским морем на востоке.
