– Правду говорят: «… два сапога – пара».
Ее лицо краснело от злости.
Она приложила руку к подбородку, погладила его, будто у нее росла борода.
Лика с замирающей тревогой наблюдала за ними. Милые глазки сияли от внутренней радости.
Никиту конкретно раздражала эта сцена. Но он сдерживался не ради пересадки в бизнес класс. Ему не хотелось лететь на следующем рейсе, другой авиакомпании. Или куда хуже: быть выпихнутым за двери аэропорта. И покупать новые билеты.
– Так что? – он незаметно положил пачку долларовых купюр в правый карман. Эти деньги Никита берег для трат в фешенебельных магазинах Италии, сюрприз Лики. Последние его сбережения, которые он наживал нечестным путем с Темой.
– Ладно, – немного погодя, согласилась Ангелина Родионовна. Ради внука. А то гляжу: вы мне здесь устроите спектакль. Пойдем за мной. – Только тсс…
Никита обернулся, чтобы позвать с собой Лику, но ее не оказалось рядом. Он быстро обвел взглядом аэропорт.
– Где твоя бестия? – спросила Ангелина Родионовна. – Давай мне тут не устраивайте. Ищи ее.
– Я думаю, она ушла в туалет.
– Послушай парень, то, что мы сейчас с тобой сделаем – не игрушки. Давай найди ее, и бегом ко мне.
Ангелина Родионовна сжала купюры в кармане, оценивая сумму по весу и развернувшись, направилась к другому, рабочему эскалатору.
Никита забежал в женский туалет и позвал Лику.
Никого.
Потом вышел на центр аэропорта и начал искать глазами.
Вот же она.
Разговаривает в телефонной будке.
Но почему? Разве нельзя воспользоваться мобильной связью.
День, который хочется забыть.
(Швеция 2011 года)
Возможно, это был первый раз, когда Никита заглянул по-настоящему в глаза Лики. Светло-карие, карамельки, по-детски сияют, кажется, вот-вот заплачут, но нет. Смеются, бегают, шаловливо рассматривает подбородок Никиты. Стеснительно краснеют тонкие, как лист напудренные щеки, когда Артем обращает на нее внимание из-за соседнего стола. Он подмигивает ей. Она на несколько секунд задерживает взгляд на нем, а потом ее взгляд снова врезается в Никиту, глаза в глаза, как два автомобиля на скорости.
Внизу живота Никита чувствует легкое истомное напряжение. Левым глазом он разрезает центр зала. Словом пасет трех толстяков в обтягивающих смокингах. Те глотают большими кружками воду, ибо таков закон шведской больницы. Так сказать конституция терапии – никакого алкоголя.
Лика переманивает его взгляд, а Никита жадно уже смотрит на воду. Сушит невыносимо. И на то целых две причины. Три пингвина с бабками и симпатичная скейтерша, с неискушенными губами, которая носит имя Лика. Изначально мама ее назвала Гликерия. Но отец начал звать ее Лика. Что со шведского языка означает счастье, с арабского – сладкая, а с греческого – свидание. Конкретная магия имени. Это свидание, которое обещает Никите неиспробованную сладость. И судьба Лику занесла именно в Швецию.
Никита неискушен в любви, лишь в авантюрах знает толк. И вопрос, как острая льдина, режет Никиту напополам: «если у меня с ней все получится, то начну жить сначала, с белого листа. Найду работу».
И как только Никита прокрутил этот добродетельный монолог в своей голове и вспомнил рассказ Лики об ее имени, он заметил, что-то неладное. Лика опять врезалась на скорости в него глазами. Но это был совсем другой взгляд. Это как на чистой лазурной воде обнаружить маленькие воронки. Они, разумеется, ничего не утянут с собой на дно. Но все равно обращаешь на них внимание.
