– Раз ничего мне не остается, как любоваться этим городом. Тогда вперед!
Лика впилась в губы мужа. А затем после долгого поцелуя взяла его руку, прижалась к груди и театрально сказала: Островских даме нужна интеллектуальная прогулка, а потом… Лика вдруг запнулась. За спиной Никиты, на дверном окне была приклеена записка с внутренней стороны.
Ты еще помнишь нас?
Никита смущенно посмотрел на Лику.
– … а потом, я вся твоя, – добавила Лика, после долгой паузы, и незаметно сорвала записку с окна автомобиля.
Аня
(Весна 2012 года)
Счастье – это исключительная вещь, которую нельзя найти на прилавках магазина. На этот предмет можно нечаянно наткнуться – не больше.
Аня это понимала, как никто. Потому и ходила, в этот небольшой, и душный спортзал, находящийся недалеко от её съёмной, шикарно обставленной квартирке. Рядом с Москва-Сити. За которую, разумеется, приходилось отваливать почти половину заработной платы, точнее, за аренду жилья, в пределах локации, где обитают завидные женихи.
Ее счастье было повернуто к ней спиной – чему она до немой истерики была рада.
Его корпус, как тело королевской кобры, парировал от летящей обратно груши, под скрип подвесных цепей. Его аккуратно накаченная шея удлинялась в момент нагрузки удара: бросок рептилии вслед за жертвой, пытающейся спастись.
Когда тяжелый мешок из бычьей кожи напирал на него: он уходил влево, нанося резкие боковые удары сериями. Между тем, как груша, выгибаясь в дугу, уходила вправо: она видела его мученически уставшее лицо в зеркалах. Казалось он, тоже уловил тепловой импульс ее синих, выразительных глаз, и начал усиленно выкладываться на спурт.
Ловить его отражение, когда беговая дорожка хорошо её измотала до того, как этот Тайсон надел перчатки – заставляла Аню серьёзно поднапрячься. Если сейчас она позволит себе расслабиться – это означает провал. В таком узком помещении можно затеряться в толпе, и стать в очередь, чтобы снова перехватить упертый взгляд лидера.
Аня старалась по максимуму использовать свои физические ресурсы.
В зале нарастал глухой звук: хлесткий удар мокрой нагайки – соприкосновение мужской грубой силы, яростно вгрызающейся в кожу быка, с шипящей злостью змеи. Крепко сжатый кулак, замотанный натуго в бинты, упакованный в боксерскую перчатку, как в подарочную бумагу рвал на части мешок, как упрямый американский питбультерьер.
Вдруг он остановился. Рассеяно начал срывать передними зубами липучки с перчаток. Подался немного влево, теряя равновесие, грузно приземлился на подкосившиеся колени и еле успел в падении согнуть локти.
Аня тут же подскочила: вам плохо? Что с вами?
Она не на шутку перепугалась.
– Голова, – сказал он, и засопел носом.
Правой рукой, тыльной стороной кисти, он массировал висок, пытаясь сорвать зубами липучку с черных перчаток, чтобы высвободить левую руку.
– Вам нужен доктор, – с неподдельным волнением в голосе сказала Аня. Она опустилась на колени и начала разминать мягкими подушечками пальцев его лицо. Затем запустила руки в черные, упавшие на бок волосы, чтобы передать теплую энергию голове.
– Вам очень плохо? – настороженно, спросила она, не зная, что делать дальше.
– Рябит в глазах и… в голове шум.
Он стоял на четвереньках и смотрел прямо перед собой, на ее упругий живот.
Аня только было открыла рот, чтобы позвать на помощь, но обернувшись к залу, вдруг поняла. Никто не успел обратить внимание, что боксеру реально плохо.
