– Я не знаю. Мы не виделись.
– Подозреваю, что она из дома не выходит. Мама говорит, что заболела. Нервное, наверно. Тяжело принять смерть сыночка.
– Заболела?
– Люди говорят. А может, и не болеет, а просто стыдно.
– За что?
– За жизнь свою непутёвую, Женечка! Вон оно как получилось. Антошенька умер. Хороший мальчик. Но, может, так и лучше для него?
– Почему?
– А как жить дальше? Симптомы шизофрении уже стали проявляться! Помнишь ту драку в школе?
– Ундюгерь сказала… что скандал сильно преувеличен.
– Она от себя вину пытается отвести. Видишь, мальчику рассказала, что… ты ему не отец. Пятнадцать лет молчала, а тут что-то произошло. Наверно её испугал тот случай в школе, и она решила объясниться с людьми, объяснить…
– Хватит! – Евгений не мог слушать это. Он поморщился и заскрипел зубами. – Не будем об этом, ладно?
Марат продолжал закусывать, глазом не моргнул. Услужливо кивнул головой.
– Бедная девочка совсем запуталась. Может, стоит позвонить ей?
– Я звонил.
– Не отвечает?
– Возможно, номер поменяла.
– А ты бы в гости зашел. Всё-таки это и твоя квартира. Надо воспринимать её, как свою и говорить девочке, чтобы тоже понимала. Ты много там сделал. Вы до сих пор в браке.
– Может быть, зайду.
Евгений не был в этом уверен. Он внимательно взглянул на Марата. К чему этот разговор о квартире?
– Да, зайди, Женечка! Всё-таки ты в этой квартире ремонт делал. Если не помиритесь, то можно постараться продать её и поделить деньги. Или разменять. Разные способы есть. Юридическую консультацию можно получить, хотя и без этого можно договориться.
– Однокомнатную квартиру разменять? Каким образом?
– Я не знаю. Как-то попытаться поговорить.
– А на что менять-то?
– Ну пусть остаётся в своей квартире, всё-таки она её получила. А тебе, Женечка, деньги.
– Какие деньги?
– Половину стоимости.
– Где она возьмёт? В библиотеке работает.
– Ну уж это не твои проблемы. Много способов есть. Кредит, ипотека.
Евгений бросил в рот измятую колбасу, нахмурился ещё больше. Ярость стремительно выплывала на поверхность. Он не позволит вмешиваться в свои дела.
– Я ничего требовать у неё не стану.
– Почему же?
Евгений откинулся на спинку стула, прищурился, недобро усмехнулся:
– Что-то я не понимаю!
– Чего, Женечка?
– Эти вопросы!
– Дело житейское!
Несколько минут они сидели молча. Выпили. Марат крякнул от удовольствия, потирая ладони время от времени. Евгений расслабился. Разве можно долго сердиться на этого безобидного старика?
– Марат, а что же ты сам не делился со своей первой женой, когда разводился? Кажется, ты оставил ей квартиру.
Прогалинский рассмеялся, развёл руками и покаянно покачал головой:
– Оставил, Женечка, оставил. У меня же дочка взрослая. Подумал, что всё для неё. Да и жена… Куда пойдёт?
– Так разменяли бы, кажется, у вас трёхкомнатная квартира? – пожал плечами Евгений.
– Нет, менять нельзя. Квартира хорошая. К тому же я не в претензии. Пусть девочки живут себе. Зачем им осложнять жизнь? К тому же разве квартира важна?
– Вот и я не в претензии. Тем более это не моя квартира, я её не получал. А если бы и моя была… оставил бы ей. Пусть… Куда ей идти?– Помолчал, ища глазами сигареты, затем спросил резко, предчувствуя ответ.– Это мать тебя попросила о квартире поговорить со мной?
– Только ты ей не говори, Женечка. Она просто переживает, что ты, как брошенный, на съёмной квартире проживаешь.
– Ты сам говоришь, что разве квартира важна?
