В тебе есть я! - страница 12

Руки у него оказались сильными, и на мгновение она ощутила, что что-то током пробежало у нее внутри, заставив ее невольно встрепенуться. А у него так сердце заколотилось, от ее хрупкости, будто казалось, что она фарфоровая вазочка, у которой нет цены, и с рядом которой дышать запрещено. И все его вены, наперебой готовы были ввязаться в тугой узел, оттого, что она показалась ему невероятно красивой. А ее дыхание которое он ощутил в этот момент, казались вот-вот вскружит ему в голову.

Но очень сильно постаравшись и взяв себя в руки, он тихонько отодвинул ее, как бы то на место безопасное и поспешил ретироваться, сбежать. И сбежать как можно скорее, даже если она рухнет, ведь, если этого не сделать, казалось что рухнет вся его сила, которая годами и мгновениями копилась у него.

Перед поворотом на шоссе Тимофей остановился и оглянулся назад, сам не зная почему, увидев все еще его провожающий силуэт Веры. Он содрогнулся, содрогнулся от того, что она стоять может еще долго, в ночь, в холод… и делать это, ради него.

–

Каждый день повторял другой день, каждый день забывался, как и предыдущий, каждый день предвещал неизбежность последующего дня. За полтора года подработки Тимофей возвращался домой без чувств, без мыслей, опустошив все, что в нем было и есть, на работе. В будни после школы, он шел в мастерскую, выходные коротал тоже там, а на каникулах и вовсе, торчал без вылазки. Итак, изо дня в день.

И ненависть его к Вере, конечно, не вытачивалась, но и никак не уходила. А он так хотел, чтобы все ушло-улетело, как ветер в поле или испарилась как лужа в песке, не потому что, что это как-то мешала ему, а потому что он, устал от нее. Но сегодняшний день, вышел совсем иным, его нахлынула волна незнакомых ему чувств, которые неумолимо неслись к нему, к его мыслям. Еще и зародилось какое-то ощущение, ощущение опустошенности.

Дав себе слово, что до поступления в институт, ему придется стать полностью глухим, слепым и немым, он не подозревал, что это ему придется сделать как можно быстрее. Ведь не поддаться тому, что может с ним сделать красота Веры, не только ее внешняя красота, но и сама Вера, что очень конечно стало неожиданным для него, было невозможно.

Видя ее, и вместе с ней видя ее подруг, Тимофей всегда приравнивал ее к ним, к крутым и горделивым! К которым вряд ли подойти, и вряд ли подойти в обличии, простого паренька. Но нет, не Вера! Все это оказалось просто мимо нее. Но как же ненависть, которую он так самозабвенно взращивал. Не может же быть такого, что это серьезное чувство улетучилось мигом, как только она зашла к нему, в мастерскую, и при этом, не почувствовав ненависть!

За столом мама как всегда интересовалась о том, как прошел его день, на что Тимофей как всегда отвечал общими фразами, дабы не грузить маму, которая сама тоже работала и временами подрабатывала. Ведь проработав среди мужчин полтора года, Тимофей понял, что не все случаи должны были обсуждаться дома, у мужского коллектива есть особые каноны, которые женщинам не стоило бы знать.

Нанизывая макароны на вилку, которых перед этим он промокнул в густом, томатном соусе, он не понимал, от чего его аппетит то пропал. Вроде работал, как и другие дни до полного изнеможения, и съедал чуть ли не всю порцию, любовно приготовленное матерю, а то иногда просил и добавки. Но сегодня случилось что-то другое, потому что никак ни вилка, ни макарон, ни ломтик хлеба, вообще ничего, в рот не лезли. Буркнув что-то себе под нос, он положил вилку и отбросил салфетку и встав со стола и сообщив матери, о том, что завтра ему придется заглянуть в мастерскую, он удалился в свою комнату, оставив ее в недоумении, от того что он почти не прикоснулся к еде.