В день выписки за копошащимся в своей тумбочке Кириллом наблюдал прикованный к кровати взрослый мужчина со сломанной ногой. Тяжело вздыхая от ноющей боли, он отложил журнал и обратился к парню:
– Счастливый – выписываешься… Эх, мне бы твою жизнь сейчас…
Мужчина снова вздохнул. Кирилл закинул в портфель немногочисленные вещи и поднял голову.
– Мне жаль, что с вами приключилась такая беда, но зря вы так наговариваете на свою жизнь, – он направился к выходу и перед самой дверью развернулся. – Лучше наслаждайтесь тем, что у вас есть, чем пытаться примерить на себя то, что вас вряд ли обрадует.
– Да что ты знаешь о жизни, молокосос?! – вскрикнул мужчина, разбудив спящего рядом соседа по палате. – Не приведи господь тебе оказаться на моём месте!
– Простите… не хотел вас обидеть. Всего доброго вам и здоровья.
Кирилл шёл по длинному коридору и корил себя за бестактность. С гадким ощущением на душе он спустился на первый этаж и оказался в холле больницы. В гардеробе его встретила старушка, которая после предъявления документов о выписке подала юноше куртку и пакет с личными вещами. Кирилл внимательно смотрел на её обвисшее лицо и трясущиеся руки. Невольно проникая в глубь старческих морщин, он читал в её образе боль прошлых и настоящих дней: «Добрые и печальные глаза, но совсем уже неживые. Возможно, её существование – кирпич для чьей-то жизни, может быть, для безалаберных детей, которые погрязли в свойственных человеку проблемах. А может, у неё и вовсе никого нет и она проживает оставшееся ей время с мыслями об упущенных шансах. Как по мне, самое страшное – превратиться в безжизненный винтик, наделённый способностью чувствовать…»
Ему оставалось лишь с благодарностью улыбнуться старушке и мысленно преклониться перед её опытом. Он накинул куртку, переодел обувь и направился к массивным облезшим дверям.
Выйдя на улицу, Кирилл сжался в ветхой одёжке и последовал в сторону остановки. Правый бок всё ещё ныл, пусть и не так сильно, и каждый шаг требовал напряжения сил. Через пятнадцать минут он оказался на остановке общественного транспорта. От холода тело покрылось гусиной кожей, и, чтобы согреться, парень поглубже засунул руки в карманы и осторожно переминался с ноги на ногу, стараясь беречь пострадавшее тело. Перед ним стояли две разодетые девушки лет двадцати – он без особого рвения стал свидетелем их разговора.
– С Женькой-то всё понятно – тот ещё фрукт, а с Матвеем что? – говорила одна.
– Ты представляешь, Матвей вчера вечером завалился ко мне с целой охапкой роз! Я прям на лестничной площадке в осадок выпала! – отвечала другая.
– Ого! И чем закончился вечер? Диким сексом под винным соусом?
– В автобусе расскажу.
Две подружки за увлекательным разговором не замечали никого вокруг. Очередной автобус проглотил милых созданий и увёз в неизвестность. Кирилл заинтересованно посмотрел им вслед, так и не услышав ответа на главный вопрос.
Через считаные минуты он сам оказался в задней части рейсовой теловозки. Изрядно замёрзший, протиснулся между двух дам среднего возраста в тёплых одеждах, пытаясь позаимствовать максимум их тепла. Через две остановки женщины сменились другими участниками автобусной толкучки. Кирилл наслаждался плотным скоплением людей: он чувствовал себя одной большой окоченевшей рукой, которая норовила залезть в тёплые варежки, сотканные из человеческих тел.
