В тени голубого острова. Русские на Капри - страница 7

– Достойных маршрутов здесь, на Капри, великое множество, и все они невероятно красивы. Но сейчас, думаю, нам стоит поторопиться, ведь совсем скоро за стол, – заботливо приглашает девушка.

– Только приведу себя в порядок и буду готов к обеду. Любопытно испробовать местные блюда. Кто знает, какой сюрприз меня ждет.

– Немного терпения, и скоро узнаете. За приготовление пищи отвечает лично моя мать Джельсомина, она прекрасный повар. Потом расскажете мне. Приятного обеда! – обращается Лаура к гостю, который мчится в свою комнату, чтобы переодеться, прежде чем подняться на верхний этаж, где займет место за единственным свободным столиком рядом с окном.

Великолепно освещенное пространство с видом на Марина Гранде… Несколько мгновений – и среди официантов, суетливо лавирующих между столиками, появляется донна Джельсомина с блюдом в руках. Поискав взглядом Ограновича, она направляется к нему.

– Равиоли с рикоттой и майораном для вас, синьор барон! Приготовленные моими собственными руками. Надеюсь, они вам понравятся. Не хватает только сыра, чтобы соединить любовь и желание. Приятного аппетита, – заключает синьора.

– Спасибо за оказанное внимание, донна Джельсомина. У меня нет слов, – еле слышно говорит молодой человек, смущенный такой сердечностью.

– Вы не должны меня благодарить. Клиентов надо принимать от чистого сердца, чтобы они чувствовали себя, как дома. Нужно создавать тепло, иначе между гостем и принимающей стороной образуется разрыв, который заставляет гостя чувствовать себя чужим. Правильно я говорю?

– Попали в яблочко. Мудрость – учительница жизни.

– На второе вам приготовили рыбу. Свежайшая, доставленная сегодня утром с моря сразу по возвращении рыбацких лодок… И потом, хотела сказать вам: если вдруг вам захочется поесть чего-то особенного, достаточно утром, перед выходом, заглянуть на кухню. Но что же это, вам еще не принесли вина?

– Нет, но я только что пришел.

– Агостино!

– Что прикажете, донна Джельсомина?

– Белое домашнее вино для синьора барона. И, пожалуйста, прохладное, – решительным тоном отдает приказ хозяйка.

– Будет сделано, – покорно отвечает слегка озадаченный официант.

– А вам, синьор барон, приятного аппетита, – властная хозяйка «Бельведере э Тре Ре» прощается с молодым художником, который, одурманенный ароматом, исходящим от блюда, решительно нанизывает на вилку еще дымящиеся равиоли.

Во второй половине следующего дня Михаил выходит из комнаты в полном вооружении, с мольбертом, холстами и красками, и направляется к лестнице, ведущей на террасу. В этот момент с рецепции слышится голос Лауры:

– Куда направляетесь, барон?

– На террасу. Я уже несколько дней не рисую и чувствую необходимость снова заняться живописью. Для художника важен момент воплощения. Он может случиться в любую минуту, днем и даже ночью. Это как у писателя: бывает, что он в бессилии сидит перед чистым листом бумаги, не в состоянии написать ни слова, а случается, что ручка сама скользит по бумаге, как живая вода в источнике. Так же и у художника, скульптора, музыканта и всех тех, кто связан с искусством. Для людей искусства нет особенных дней для творчества. Вам так не кажется?

– Но как можно рисовать без дневного света? Свет – основное для художника, он оживляет цвета предмета, который тот хочет перенести на холст. Полагаю, мое наблюдение правильно, – замечает Лаура.

– Это правда. Свет необходим. Но переносить образы на холст означает также приспосабливать их к контексту, где они создаются. Вчера меня очаровала сцена, которую уже видел по прибытии на Капри. Высадка в порту пассажиров с парохода, прибывшего из Сорренто. Наблюдая событие со стороны, испытываешь совсем другие ощущения, чем если бы сам был участником события. Люди всех слоев общества, тюки с товарами, голоса… Есть тысячи способов передать эту ежедневную жизнь и описать этот мир, эту редкую по колоритности атмосферу. Вышел бы рассказ, достойный пера настоящего писателя, но и художник также может отразить эти сцены и настроения через различные оттенки цветов.