– При заданной нам скорости хода, торпеду заломало встречным потоком на выходе из аппарата! – чеканит Сергей Ильич.
– Точно так,– подтверждает капраз. Кроме того, здорово пострадал и сам торпедный аппарат. Вызови – ка сюда вахтенного офицера,– приказывает он мне.
Пулей лечу в центральный.
На вахте капитан – лейтенант Толокунский – командир ракетчиков, однокашник и приятель Мыльникова, а также первый на лодке юморист. Здесь же вахтенный мичман и несколько матросов. Все с интересом воззрились на меня.
– Ну, чего прибег, убогий, да еще такой радостный. Никак свою железяку нашли? – вкрадчиво спрашивает каплей.
– Так точно, товарищ капитан-лейтенант, нашли! – бодро докладываю я. – Флагманский минер просит вас прибыть в торпедный отсек.
– Добро,– отвечает Толокунский и мы следуем в первый.
Там нас встречает раскатистый хохот, доносящийся с верхней палубы. Поднимаемся на нее.
Невозмутимый флаг – офицер что-то рассказывает, а стоящие вокруг него Мыльников и мичмана покатываются со смеху.
При появлении Толокунского веселье прекращается и все становятся серьезными.
– Гарик Данилович, пошли подвахтенных наверх, пусть проверят швартовы, будем поддувать лодку,– приказывает капраз.
– Есть! – козыряет тот,– так значит, нашли утопленницу?
– Кое – что нашли, не беспокойся. Это тебе не твои ракеты, которые после залпа бесполезно искать,– подкалывает Толокунского Мыльников.
Через несколько минут командир БЧ-2 докладывает из центрального поста о выполнении приказа и готовности к продуванию носовой группы цистерн корабля. Спрашивает «добро», на уведомление штаба об этом.
– А я тебе, кто, хрен моржовый!? – сердится обычно спокойный флаг-офицер.
– Выполнять!
Глазок «Каштана» мгновенно гаснет и тут же по лодке разносится ревун учебной тревоги. Задраиваются верхний рубочный и отсечные люки.
В отсеке появляется командир, только что вернувшийся из штаба. За все время эпопеи с «Анабарой», ему так и не дали отдохнуть, но капитан 2 ранга выглядит достаточно бодро и уверенно. Только синева подглазий, да заострившиеся скулы выдают, чего ему это стоит.
Мыльников коротко докладывает командиру по существу выполняемых действий и центральный пост продувает корабль, создав ему дифферент на корму. С пирса докладывают, что крышки нижних торпедных аппаратов вышли из – под воды.
Разблокируем переднюю и заднюю на третьем аппарате, отдраиваем их и флагманский минер с переноской вновь исчезает в трубе. Появляется через несколько минут.
– Переднего обтюрирующего кольца в верхней части трубы практически нет, стесана и нижняя часть ее выходного комингса, – сообщает он Милованову.
– Помнится, что – то похожее уже было в начале 60-х на К -000?,– вопросительно смотрит командир на флаг-офицера.
– Было, но тогда лопухнулись торпедисты, а сейчас, по видимому, конструкторы или бербаза. Твои минеры, Валентин Николаевич, не при чем. Кстати, они молодцы, натиск комиссии выдерживали достойно, – хитро щурится наш спаситель.
– Других не держим,– улыбается командир.
– Служим Советскому Союзу!! – жизнерадостно орем мы.
– Ладно уж, не хвастайте,– пожимает он нам руки. – Впереди повторные стрельбы, смотрите, не подведите.
– Товарищ, командир, Валентин Николаевич! – бьет себя в гулкую грудь Ксенженко, – да мы ее всадим в борт и не ниже!
– Ну-ну, – разрешает командир, – всадите.
Через час, приглашенные на борт члены комиссии документально зафиксировали установленные нами обстоятельства и удалились для доклада в штаб. Все это время флагманский минер, саркастически наблюдал за своими коллегами и незаметно подмигивал командиру.
