Минченко исчезает, затем появляется вновь и вручает ему несколько удостоверений.
– Не пойдет, милицейское, эти два тоже – гражданских специалистов, а вот это, вполне, – протягивает мне одно начальник.
Это удостоверение личности офицера, со всеми необходимыми атрибутами, но без фото.
– Твою вклеим и будет порядок, тычет в пепельницу папиросу Габидулин. – Минченко у нас в этих делах спец.
– Без проблем, – говорит Витя, – щас я тебя щелкну и все будет сделано по высшему разряду.
И тут меня осеняет мысль.
– Александр Васильевич, а зачем вся эта лабуда, – киваю на удостоверения. Можно пойти настоящим матросом.
– Это как?
– Очень просто. До учебы я служил в этой базе срочную, и у меня остался военный билет. Кстати, он здесь, в сейфе.
– А что, дельное предложение, – наклоняется к начальнику Габидулин. Матросом конечно лучше. Их тут как собак нерезаных.
Чуть позже они рассматривают мой военный билет.
– Т-экс, – листает странички Александр Васильевич, – старшина второй статьи, торпедист, в/ч 53117 – а ты что, у Милованова служил?
– Ну да, – киваю я головой. Они сейчас в Гремихе.
Знаю, дельный командир, – щурится он от дыма.
– Только вот морда у тебя того, побольше стала, – тычет в фотографию пальцем Галимыч.
– Что ж, вполне надежный документ, если не обращать внимания на даты, – резюмирует начальник.
На КПП на это вряд ли обратят внимание, – закуривает очередную беломорину Габидулин. – А вот базовый патруль может замести.
– Что ж, постараюсь ему не попадаться, – пожимаю я плечами. Кой какой опыт есть.
Затем встает вопрос, кем я буду при необходимости представляться, и мы останавливаемся на специалисте ПМки. Их на базе целых три, матросы с плавмастерских целыми днями мотаются по лодкам, выполняя ремонтные заявки, и на этих «самоделкиных», мало кто обращает внимания.
Потом начальник передает мне два имитатора магнитных мин и предлагает заняться экипировкой.
– Ну, а если повяжут, молчи, – назидательно говорит он. Все равно притащат к нам.
Вернувшись с Галимычем в наш кабинет, я для начала проверяю имитаторы, пришлепнув их к сейфу. Ничего, висят.
– Интересно, где их взяли? – хмыкает он, звонит в наш взвод охраны.
Через пару минут на пороге возникает сонный старшина и лениво прикладывает к бескозырке руку.
– Все спишь, Огнев? – хмурится каптри, – Смотри, возьмусь я за тебя.
– А чего? Я ничего, – бормочет тот и изображает подобие строевой стойки.
– Как, по комплекции, подходит? – кивает на Огнева Галимыч, и я молча киваю.
– Значит так, сынок, тащи сюда свою запасную робу, гюйс и бескозырку. – И чтоб были чистые. Понял?
– Точно так, – отвечает тот и быстро исчезает.
Вскоре он возвращается, и я забираю принесенные вещи.
– И смотри, в команде не болтай – значительно изрекает каптри. – Свободен.
Потом мы запираем дверь кабинета, я переодеваюсь и напяливаю бескозырку.
– Ну, как?
– Форменный барбос – восхищенно цокает языком Галимыч. – Так и хочется на губу отправить.
В это время кто-то дергает дверь, потом звенят ключи и в кабинете появляется отсутствовавший на оперативке, капитан-лейтенант Веня Дядтчик.
– Нихрена себе, – недоуменно пялится он на меня. – Тебя что, разжаловали?!
– Вроде того, – наливает в стакан остывшего чифиря Мариоз Галимыч и рассказывает что и как.
– Хорошее дело, – щелкает замками кейса Веня. – Лет десять назад наши учинили такое в Полярном. Большой шум был.
– Как же, помню, – отзывается Габидулин и, открыв сейф, шмякает на стол кипу дел.
