Темнота притягивала Варламова, он ощутил странное томление. Захотелось войти в заросли и бездумно уходить всё глубже, чувствуя на лице прохладу, растворяясь в зелёном сумраке…
Он очнулся, стоя на коленях, зарывшись пальцами в неприятно тёплую землю. К лицу тянулись острия нескольких листьев, и Варламов отпрянул, будто увидев змею. Надо же, едва не поддался чёрному зову! Что-то странно притягательное таилось в Тёмных зонах, время от времени люди уходили в подобный сумрак, и больше их никто не видел.
Он кое-как встал и вернулся в аэровокзал. Долго мыл руки, потом сполоснул разгорячённое лицо, профилактика не помешает.
Сирин всё спал – с улыбкой на помятом лице. Варламов снова сел, глядя на самолёт. Тот стоял за стеклянной стеной нахохлившейся птицей.
Варламов вяло подумал: что же он будет делать в этой Америке? А вдруг выучится, сделает блестящую карьеру и вернётся в Россию?..
Облака превратились в башни, их движение походило на шествие белых ладей. Вот и первая тень накрыла аэровокзал.
Сирин заворочался, спустил ноги на пол, и лицо стало озабоченным.
– Ну ладно, Евгений. Отдохнули, а теперь за дело. Надо машину искать.
Они вышли из аэровокзала, но на стоянке не задержались. Сирин покачал головой:
– Эти все сгнили. Надо искать под крышей.
Стали заглядывать в пристройки, но тщетно. Наконец Сирин повернулся к ангарам и вздохнул: хотя по аэродрому плыли тени облаков, ангары стояли в более густой тени, которая не двигалась.
Лимб, граница Тёмной зоны!
– Посмотрим там.
Варламов потащился следом и, войдя в тень, ощутил холодок. Наверное, от страха, потому что температура в Лимбе и самих Тёмных зонах всегда была выше, чем снаружи. Впрочем, пребывание в Лимбе считалось относительно безопасным.
Зато в первом же ангаре вместо самолёта увидели с десяток автомобилей. Сирин повеселел:
– Хозяева улетели, но собирались вернуться. Только не пришлось.
Машины поблёскивали в сумраке как новые. Варламову это было знакомо: вещи в Лимбе сохранялись лучше, чем в обычных условиях. Словно впитали неведомую энергию, которая законсервировала их. Зато пытаться оживить аппаратуру, побывавшую в самих Тёмных зонах, было бессмысленно: избыток энергии превратил электронные схемы в закопчённое месиво.
Провозились долго. Варламову пришлось отыскать тележку и подвезти аккумулятор и канистры. За это время Сирин распахнул ворота ангара и, подняв капот автомобильному диву с чудной эмблемой на радиаторе, стал копаться в моторе. Сначала чертыхался изредка, потом ругань потекла непрерывно, но машина не отреагировала ни на пластиковую бутыль с бензином, ни на подсоединённый аккумулятор. Видимо, электрические цепи всё же пострадали. Варламов хотел предложить идти пешком, но вспомнил зловещие заросли и закрыл рот.
И так казалось, будто что-то невидимое давит на плечи – это Тёмная зона касалась его, пока играючи…
Во второй машине мотор шумно провернулся. Обрадованный Сирин подсоединил бутыль с бензином, подкачал ручным насосом – и автомобиль завёлся, но мотор стал давать сбои и заглох. Сирин сплюнул:
– Нет времени возиться. То ли раньше были карбюраторные.
Подкатил тележку со своим хозяйством к третьей машине, «Форду». Подсоединил всё, и машина внезапно завелась, мотор загудел мощно и ровно. Сирин даже ругаться перестал от неожиданности и быстро разъединил провода.
– Упокой, Господи, душу раба твоего, Генри Форда! – с чувством произнёс он, вытирая со лба пот.
