Филумена резко вскочила. Почувствовала: волосы мокрые. Омерзительное ощущение. Одежда, в которой спала, прилипла, будто вторая кожа. Вспомнила. Накануне, по приезду, хотела прогреть все комнаты в доме и забыла отключить отопление. Бросила взгляд в сторону. Кровать, где спала Матрёна, пустовала.
Направилась в ванную. «И всё же, какое счастье, что всё в её доме исправно работает!». Достала полотенце. Опять же, чтобы всё нужное было под рукой, пришлось поспорить с Иваном. Тогда, в последний приезд. Не успела поднести руку к крану с водой, услышала глухой вскрик. Бросилась в гостиную.
Матрёна Яковлевна, держась за сердце, дрожа всем телом, произнесла:
– Началось!
– Что началось? – Филумена непонимающе, с недоверием смотрела на гостью. Затем, не на шутку рассердилась, прикрикнула: – Да успокойтесь вы, наконец! Объясните толком!
– Не видишь?! – в ответ кивнула куда-то в угол.
Филумена увидела на полу развёрнутые матрацы, на которых во время работы в доме, спали рабочие. Вчера поздно вечером матрацы лежали, завёрнутые в рулон у дальней стены подвала. А теперь. Матрацы были застелены грязными простынями, на которых местами проступали засохшие, бурые пятна. Кровь.
– Что… это? – Филумена непроизвольно схватилась рукой за шею. – Кто?… Принёс? Как они сюда… попали?
– Говорю! Началось! – словно в забытьи, не глядя на неё, обращаясь к кому-то, повторила женщина. Матрёна ещё несколько секунд постояла. Филумене показалось: женщина погрузилась в какие-то свои, только ей ведомые, то ли мысли, то ли ощущения. Затем, словно очнувшись от транса, совсем неожиданно, деловым тоном предложила:
– Идём – ка, Фимочка, завтракать! Поахали и будет! – Заглянув вопросительно хозяйке дома в глаза, спросила: – Испугалась?
– Да уж! – Филумена кивнула. – Слабонервной себя никогда не считала. Но, мягко скажем, как – то неожиданно!
– Да, ну и бог с ним, с этим, – кивнула на матрацы, – этим «чудом»! Переживём и это! Идём! – Позвала на кухню. – Барахло это после приберу! А лучше во дворе сожгу!
Филумена пожала плечами. Слегка, конечно, совсем немного, удивилась столь резкой перемене в своей новой знакомой.
– Всю жизнь трясусь! – заявила Матрёна, вскидывая голову и крепче подвязав платок. – Хватит! Помирать уж скоро! Яичницу на сале, будешь? – Не дожидаясь ответа, решительно вышла из гостиной.
Задумчиво сидя за столом, Филумена неожиданно ощутила запах гари. Подбежала к окну. Так и есть. Матрёна Яковлевна во дворе сжигала то самое «барахло».
– А если за вещами приедут?! – выбежала на улицу Филумена.
– Кто? – с насмешкой переспросила Матрёна.
– Ну, – растерялась вдруг Филумена, – эти самые, рабочие!
– Не переживай, девонька! Никто за ними не приедет никогда! Уж можешь мне поверить! – Казалось, травница, скорее, убеждала больше в этом саму себя, а не Филумену.
Послышался шум подъезжающей машины. Женщины одновременно повернули головы на звук. По гравию, которым был засыпан отрезок дороги, ведущей к их дому – не успели асфальтировать строители, – медленно подъезжал знакомый автомобиль.
Филумена обрадовалась, поспешила навстречу мужу. Обещал к обеду, а тут. Иван, едва хлопнув дверцей, с озабоченным лицом, также бросился к ней.
– Ну, ты как, мать? Что происходит? – обняв её, чуть скривился от дыма. Насмешливо пропел: – А бледна – а – я! Чего так? – И снова: – Что случилось?
Обернулся. Кивнул неизвестной пожилой женщине, что так ловко, по-хозяйски, справлялась с костром. Тихо спросил: – Кто это у нас?
