- Паш, я же понятия не имею, что делать с детьми! – я смотрю на друга умоляюще. – Не оставляй меня с ним…
Макс больно лягает меня ногой по ребрам.
Засранец мелкий. Вытягиваю руки с ребенком перед собой, чтобы он не мог проделать тот же фокус снова.
- Это всего лишь маленький человек, Денис, - Пашка не поддается на мой жалобный вид. – У него те же потребности, что и у тебя. Корми, пои, мой, если запачкался. Переодень, если нужно. Спать уложи. Обнимашки в таком возрасте успокаивают лучше, чем слова. Ты справишься. А мне нужно поспать перед сменой.
Друг уходит, и мы с Максом остаемся вдвоем.
Рев усиливается.
- Ты очень похож на Ларису, - сообщаю я племяннику. – Она тоже любила пинать меня ногами и истерить.
Услышав имя матери, Макс всхлипывает и замолкает.
- Мама Лала, - говорит он, глядя на меня очень даже осмысленно.
Вздыхаю.
- Это очень грустно, мужик, но мама Лара больше не придет, - говорю я.
Макс хмурится.
- Мама Нешка? – спрашивает он.
- Нешка? – я пытаюсь сообразить, что он имеет в виду. – А-а-а.. это, наверно, Агния – мама Нежка?
Парень кивает.
- Мама Нешка.
- Мама Нежка обязательно придет, - обещаю я. – Она заболела, и пока доктор ее лечит, нам с тобой надо тут справиться самим, понимаешь?
Макс меня игнорирует. Болтает в воздухе ногами, пытаясь снова пнуть.
- Ладно, - сдаюсь я. – Ты голодный? Пашка велел тебя накормить.
Макса мое предложение воодушевляет.
- Нямки! – радостно кричит он.
- Отлично.
Несу ребенка на кухню. Усаживаю в специальный детский стульчик и принимаюсь за поиски еды. В холодильнике есть контейнер с порцией пюре и тефтелек.
Показываю это Максу.
- Неть! - он мотает головой. – Хочу нямки!
Закрываю контейнер крышкой и возвращаю его в холодильник. Там ничего больше нет, кроме двух грустных морковок. Так что я закрываю холодильник и приступаю к осмотру полок.
Показываю Максу баночку детского пюре, на котором нарисованы брокколи.
- Это нямки?
- Неть! Неть!
Макс отчаянно трясет головой, раскачиваясь в своем стульчике и, кажется, опять собирается плакать.
Яблоко, лежащее на тарелке возле плиты, оказывается не нямкой. И черный хлеб тоже.
Подбородок Макса начинает дрожать, а в глазах ребенка блестят слезы.
- Блин, да скажи ты по-человечески! – требую я, заколебавшись играть в эту шараду. – Что это за нямка? Печенье? Банан? Шашлык из молодого барашка? Только скажи, парень, я тебе его прямо сейчас закажу. Через час максимум доставят.
Клянусь, этот шкет закатывает глаза, а потом тычет пухлым пальчиком на один из шкафчиков.
- Нямка, - сообщает он мне.
Открываю дверцу и вижу пакет с ванильными сушками.
- Нямка! Нямка! – радуется Макс.
- Держи, - сую ребенку в протянутую ручку сушку, и еще одну себе в рот.
Сто лет не ел простых сушек. Вкусно.
Довольный Макс обсасывает сдобное колечко. А мой взгляд падает на тетрадочку, лежащую на столешнице.
Похоже Агния записывала сюда свои траты. Очень подробно записывала.
С одной стороны расписано меню на месяц. По дням и приемам пищи. Два столбика. Один озаглавлен «Макс», другой «Я».
И если к столбику «Макс» у меня вопросов нет, то столбик «Я» выглядит так, будто его забыли заполнить.
Переворачиваю тетрадь и пробегаюсь глазами по списку покупок. Картошка, яблоки, курица. Рядом с каждой позицией указана цена до копейки. Так, а это еще что?
Аренда квартиры? Отдала Артуру Савельевичу за ремонт крана и стиральной машины? Это что еще за хрень?
