– Да! Так ему! Так ему! – дружно скандировали остальные милиционеры и громко смеялись, словно процесс избиения человека доставлял им истинную радость и наслаждение. – Вдарь ему по сильней! По почкам! Нет! По яйцам! По яйцам ему!
Олег извивался ужом, пытаясь избежать ударов. Но всё было бесполезно: удары сыпались градом, а сил оставалось всё меньше и меньше.
Вскоре он перестал шевелиться и лишь только вздрагивал после очередного удара. Лицо его было разбито полностью и представляло собой кровавую маску, на которую страшно было смотреть. Липкая кровь залила Олегу глаза, и он уже ничего не видел. Кричать он также не мог, лишь только хрипел и кашлял, выплёвывая слюну и сгустки крови.
А пьяный милиционер, подбадриваемый криками своих коллег, не останавливался, войдя в раж. Его тяжёлые зимние ботинки покраснели от крови до самого верха…
Олегу хотелось куда-то отползти, забиться в угол, спрятаться от своего истязателя. Но это было невозможно: он не мог даже пошевелиться, несмотря на все свои старания. Олег почти не чувствовал своего избитого тела и только адская боль, пронзавшая его время от времени после очередного «удачного» удара, подсказывала ему, что оно у него ещё есть.
Дальнейшее Олег помнил смутно: он то терял сознание, то вновь приходил в себя, и его снова били и истязали.
В один раз он не выдержал и успел спросить у своих мучителей:
– Да, что же вы делаете? Люди вы или звери?
И хоть он говорил тихо, его услышали. Правда, в ответ послышался лишь дикий пьяный смех.
– Мы то люди, а ты мразь, тварь поганая…
– Ублюдок недобитый, ещё зверьём нас обзывает…
– Мало мы ему врезали…
Олег хотел выкрикнуть ещё что-то в ответ, но не смог. Он тяжело закашлялся, выплюнул несколько сгустков крови, а затем тихо попросил:
– Пить… Дайте воды…
– Ах, воды… – смеясь, воскликнул один из милиционеров. – Ну, что ж, будет тебе вода…
Олег, с трудом разжав слипшиеся от крови ресницы, открыл глаза. Он ужасно хотел пить и мечтал об одном только стакане холодной воды, чтобы смочить пересохшее горло. Но увидел он не стакан с водой, а стоявшего перед ним Ляшенко, который, мерзко улыбаясь, медленно расстегивал ширинку…
Когда тугая струя мочи ударила Олегу в лицо, он дико закричал. Никогда ещё в своей жизни он не испытывал большего унижения, чем сейчас.
Выходка Ляшенко была встречена радостным гулом. Его коллеги тотчас бросились к нему, дабы помочь ему в благом деле – напоить «страждущего»…
К счастью, Олег вскоре вновь потерял сознание и не увидел продолжение этого кошмара.
Очнулся он уже в крохотной каморке, которую тускло освещала, подвешенная под самый потолок, маленькая лампочка. Он лежал на холодном деревянном полу. Вокруг были только голые стены. Но поражало не это. Вокруг была тишина. Самая настоящая тишина. Ни звона стаканов, ни пьяных выкриков милиционеров. Ничего. Но где он? И как сюда попал?
– Слава богу, вы очнулись, – неожиданно услышал Олег чей-то голос. – Я уж, грешным делом, думал, что вы так и умрё… Но слава богу, всё обошлось.
Олег медленно повернул голову и увидел сидящего в углу комнаты мужчину лет пятидесяти, одетого в приличный костюм светло-серого цвета, под которым виднелась белая рубашку и серебристо-серый галстук. Незнакомец приветливо улыбнулся. У него было доброе, располагавшее к себе лицо, с внимательными, умными глазами. Короткие чёрные волосы с проседью прибавляли ему солидности. Одного взгляда хватило Олегу, чтобы понять – этому человеку можно верить. Ничего общего с этой продажной падалью, прокурором Саровска…
