– Нет, сэр.
– И я не могу, – сознался отец Данн и пробормотал что-то себе под нос.
– Сэр? – переспросила сестра Мириам, наклонившись к нему.
– Ваал… Ваал, – негромко повторил священник. Потом, словно ему в голову пришла неожиданная мысль, снова повернулся к ней. – Он играет с нами, сестра Мириам. И, смею вас уверить, подсознательно хочет прекратить эту игру. Отец Робсон – хорошо разбирается в таких… сложных случаях. Я попрошу его поговорить с Джеффри. Однако, сестра Мириам, мы тоже не должны опускать руки. Ради самого мальчика нам нужно проявить столько терпения и силы… – он помолчал, стараясь сформулировать поточнее, – сколько должно. Договорились? – Он вопросительно взглянул на сестру Мириам.
– Да, сэр, – ответила она. – Надеюсь, отцу Робсону удастся понять его лучше, чем мне.
– В таком случае, решено. Я попрошу его при первой же возможности поговорить с мальчиком. Всего доброго, сестра Мириам.
– Всего доброго, отец Данн, – ответила она, вежливо наклонив голову, и встала.
Когда дверь за сестрой Мириам закрылась, отец Данн еще мгновение молча смотрел в окно во двор, где бестолково, точно ослепшие от осеннего солнца неопрятные летучие мыши, носились дети. Он потянулся к ящику стола, где лежала коробка с сигарами, но передумал: нет, до вечера – никаких сигар. Предписание врача. Вместо этого он взял с полки за письменным столом книгу о расстройствах психики у детей младшего школьного возраста. Но, пока его взгляд считывал сухую логическую информацию, его память вела поединок с именем Ваал.
Повелитель демонов.
Отец Данн закрыл книгу и снова поглядел в окно. Какие загадочные существа дети, сказал он себе. Живут собственной тайной жизнью и захлопывают двери перед всяким, кто пытается войти; дети очень ревниво относятся к своей загадочной личности и с наступлением ночи совершенно преображаются. Преображаются так, что порой даже родные не могут их узнать.
Ребенок медленно шел вдоль высокой сетчатой ограды. Здесь к детской площадке вплотную подступала разноцветная чаща. Он остановился, повернулся спиной к остальным детям, которые с визгом носились по пыльному двору, и устремил неподвижный взгляд туда, где лес прорезала скоростная трасса, идущая через Олбани в город. Мгновение спустя он обернулся, привалился к забору и стал смотреть, как ребята азартно гоняют футбольный мяч.
К нему подошли двое: коренастый крепыш с густой черной шевелюрой и торчащими зубами, и мальчик потоньше, рыжеватый блондин с глубоко посаженными голубыми глазами. Рыжеватый сказал:
– Эта очкастая – настоящая ведьма.
Ваал молчал. Его тонкие пальцы были продеты в металлические ячейки ограды.
– Здесь настоящая тюрьма, – отозвался он через секунду. – Они боятся нас. Разве вы этого не чувствуете? И из страха запирают нас в клетку. Но долго им нас не удержать.
– Да разве отсюда сбежишь? – спросил рыжеватый.
Черные глаза сверкнули:
– Вы уже сомневаетесь во мне?
– Нет. Нет, Ваал. Я тебе верю.
– Всему свое время, – тихо проговорил Ваал. – Я изберу друзей и уведу их с собой. Остальные погибнут.
– Возьми меня с собой, Ваал, – заныл коренастый. – Ну возьми…
Ваал ухмыльнулся, однако его черные глаза оставались безжизненными и непроницаемыми. Он протянул руку и, запустив пальцы в темные кудрявые волосы, притянул к себе голову мальчика. Поблескивающие черные глаза оказались всего в нескольких дюймах от лица крепыша.
