— Причем тут магия? — поморщилась Эльхена. — Это же понятно. Они умерли, перешли в другой мир и они там теперь вместе.
— Вернулись в ваш родной мир, вы хотите сказать? — уточнил Серион.
— Нет же, — чувствуя только усталость, женщина едва подбирала слова. — Если бы моя дочь туда вернулась, как бы она с ним встретилась?
— Есть еще один мир? Не ваш и не наш?
— Нет, — не в силах найти слова правильные, женщина уставилась на мужчину: — Что происходит с мертвыми?
— Ничего? — неуверенно ответил монах.
— Не с телом!
— С телом, как раз все понятно. Если ритуалы не соблюдены, то мертвые могут восстать. Но это бывает редко. Вы об этом? Я не вижу связи.
— Ох, нет… — новость о восставших мертвых Эльхена решила отложить на потом. — Куда уходит душа из тела после смерти?
— Рассеивается, — уже уверенно ответил монах. — Становится частью мира, пока милостивая Богиня не…
— Это мне известно, — остановила монаха женщина, не собираясь выслушивать заново концепт местной религии, который не слишком знала, но и не воспринимала серьезно никогда. — В моем мире, считается, что душа не исчезает. Она вращается к Богу. Если человек хорошо жил, его направляют в рай, если плохо он должен расплатиться за совершенные плохие дела и отправляется в ад.
— Куда направляется? — не понял слов, что в его языке не было монах.
— Рай — очень хорошее место, ад — очень плохое, — женщина решила, что короткой версии достаточно для пояснения сути.
— А потом?
— Что потом?
— Куда они из этих хороших, плохих мест попадают потом?
— Некуда, — не очень уверена была в этом Эльхена, но решила, не обострять внимания монаха на этом.
— Если все мертвые люди там, то наверное им очень тесно, — нашел повод посочувствовать Серион, да так искренне, что Эльхена не сдержала слабой улыбки.
— Тем что в раю очень хорошо, а тем что в аду и должно быть плохо.
Видно было, что у монаха еще много вопросов, но Эльхена была не в состоянии его любопытство удовлетворять. А если он узнает о том, что различных верований, сект и подобного в ее мире множество?
— И вы считаете, что они в том месте вместе сейчас? В том котором хорошо, — счел нужным уточнить монах.
— А как еще объяснить, то что она сказала?
— Расскажите подробнее, что вы видели, — попросил мужчина.
Эльхена как смогла, описала свое видение. Заново перебирая эти воспоминания, она почувствовала себя совсем плохо. К чугунной усталости еще и боль в груди добавилась. Все что ей хотелось — свернувшись калачиком, спрятаться от всего под одеялом и тихо умереть.
— А ее платье, оно каким было? — странный вопрос задал Серион вдруг.
— Винного цвета, с отделкой из толстой золотой каймы, — после паузы небольшой, во время которой изучала монаха на предмет признаков веселья, женщина решила, что проще ответить, чем ссориться с ним из-за нелепости вопроса.
— Я неуверен, но разве это не редкий цвет?
— Да, для обработки ткани требуется какое-то очень редкое растение… — Эльхена замолчала и вопросительно уставилась на монаха. — На что вы намекаете?
— И кайма эта, — будто не услышав ее мужчина продолжил, не забыв напомнить: — Я не очень понимаю в женских вещах, но разве мода на нее не так давно появилась?
Всерьез задумавшись над этим вопросом, Эльхена кивнула. Действительно, если подумать, то платье, что было на Лизе несомненно принадлежало этому миру. Платье далеко не бедной девушки, как они предполагали. Очень не бедной, можно сказать, потому что такие вещи могли себе позволить лишь единицы. У самой Эльхены было всего одно такое платье из редкого цвета ткани и пара с отделкой из золотой каймы. Последние были приобретены сравнительно недавно.
