Однако не это сейчас волновало полковника. Открывшаяся тайна растревожила душу, обрекла на мучительную бессонницу. Барак с его серым, однообразным бытом уступил место далёким воспоминаниям.
* * *
Крым, 1920 год. На полуостров стеклись мутные потоки разношёрстных остатков белогвардейских соединений. Ставка коменданта Крыма генерал-лейтенанта Якова Плащёва.
– Бардак будем ликвидировать. Пьяниц, насильников, мародёров – вешать, будь то красный, белый либо махновец. Без железной дисциплины мы не сможем отстоять полуостров, как и всю Россию. – Генерал срывает с головы кубанку, резко хлопает ей по столу: – Вешать! И ещё раз вешать! Никакой пощады. Не сегодня завтра Фрунзе, Будённый будут здесь. Тогда и нас вздёрнут. Мне главнокомандующий Врангель присвоил звание генерал-лейтенанта не для того, чтобы я утирал слёзы и сопли. Порядок в войсках – прежде всего.
Он подходит к начальнику штаба:
– Я просил подобрать мне боевого адъютанта.
– Он в приёмной.
– Зовите.
На Стрельцове новенькая офицерская форма, портупея отливает чёрным лаковым блеском.
– Ты что, с выпускного курса юнкеров?
– Никак нет, ваше превосходительство: из окружения выходил, поистрепался, новое обмундирование здесь получил.
– А с лицом что? На офицерской вечеринке бабу не поделили? Или боевое?
– Махновец шашкой задел.
– Хорошо. Назначаетесь моим адъютантом.
Среди населения и военных нет-нет да и проскальзывает ропот: разошёлся Яша-генерал, ни своих, ни чужих не жалеет. Поскрипывают виселицы с казнёнными. В порту распевают частушку: «От расстрелов идёт дым – то Плащёв спасает Крым».
…Вечером комендант спрашивает ординарца, молодого, стройного юнкера:
– Венички заготовил?
– Так точно, ваше превосходительство: берёзовые, с крымскими травками, как вы просили.
– Тогда в баню, пропаришь генеральские косточки.
Кубанку и черкеску Плащёв аккуратно сворачивает и сверху придавливает кинжалом в расписных ножнах.
– А ты что? В одежде в парилку пойдёшь? Раздевайся, на голых задницах нет знаков различия… не тушуйся.
В парилке очень жарко, но генерал берёт ковш и ещё плещет на каменку. В тазу распаренные веники источают густой, целебный аромат. На верхней полке доски так накалились, что, прежде чем сесть, пришлось подложить рукавицы.
– Ну ты скоро там, чего возишься?
Дверь в парилку открывается. Генерал, выпучив глаза, медленно выпрямляется. Имея и без того высокий рост, тут же ударяется о деревянный потолок, обеими руками хватается за голову:
– Ты кто?
В клубах растаявшего пара возникает стройная обнажённая фигура девушки.
– Ваш ординарец, юнкер… Нина… Неволодина.
Генерал медленно слезает с полка:
– Ну, раз не Володина, значит, моя. Мы с тобой вместе ещё с германской, и я ничего не знал?
– Виноват… та… ваше превосходительство. – Девушка вновь вытягивается в струнку, подчёркивая и без того филигранно обточенную фигуру.
Генерал опускается на одно колено:
– Ваше предвосхитительство! Госпожа Неволодина-Плащёва. Отныне и во веки веков.
Девушка тоже опускается на колени и, уже смело глядя на генерала, радостно шепчет:
– Я согласна.
Брачное путешествие молодожёнов началось на борту парохода, уносящего на турецкий берег остатки разбитой Белой гвардии.
