– Не хочу. Это я и сама умею. Игнатушка, милый, выручай. Тошно мне, ой как тошно, – она уткнулась ему в плечо и тихо плакала.
– Изольда, да как помочь-то? Ты уверена, что вы расстались? Может временно поругались?
– Он мне изменил. Я же тебе говорила! Пошли со мной в ресторан! Хочу гульнуть последний раз! Пусть знает, что не только он может мне изменять! – она подняла на него своё перепачканное лицо. – Глянуть хочу в его бессовестные глаза. Пусть потом жалеет, что потерял такую красавицу, как я!
И она сделала жест, обозначающий: «Посмотри же на меня».
Игнат посмотрел на неё, а потом на своё плечо, на котором проявился чёткий отпечаток лица Изольды. Красота, конечно, страшная сила, но не до такой же степени. Теперь уже он готов был разрыдаться: умудрился заглянуть в злополучную комнату в столь неудачный момент. Лучше бы на его месте оказался кто-нибудь другой. Он слишком молод и хрупок, чтобы очутиться между двумя разъярёнными титанами.
– Изольда, я прошу тебя. Пощади и отпусти.
– А ты приведёшь мне кого-нибудь на замену себе, повыше и покрупнее желательно?
– Своих подставить? Ой…
– Что сказал?
– Все к семинару готовятся. Завтра с первой пары лютый препод у нас, гонять будет по методичке…
– Ладно, уходи. Прощай! Потом скажешь: «Была хорошая девчонка, зря я отказался помогать!» – разочарованно вздохнула девушка и пошла к своей кровати.
Игнат в задумчивости посмотрел на неё. Кто знает, что она себе надумала. Эх, была не была!
– Хорошо, только обещай мне, без эксцессов.
– Да разве я могу? Ты за кого меня принимаешь? Я же мухи не обижу! Давай через полчаса. Здесь же.
Изольда
Прости меня, Игнат. Верно говорят, что мужчины боятся женских истерик. Да, в них мы страшны, равных в этом нам нет. А если бы я порешила с собой… Повёлся, наивный. Плохо меня знал.
Ой, Свят! Лучше тебе в ресторане со своей мымрой недокормленной не появляться. Я не буду скандалить при всех. А вот в дамской комнате всякое может случиться. Не упущу момента, можешь не сомневаться: подробно расскажу и продемонстрирую пернатой доходяге, что бывает, когда мне дорогу переходят.
Отныне, Свят, я вышла на тропу войны. Ты мне больше не нужен, но и ни одна девушка не сможет к тебе подойти!
Как же я тебя ненавижу, Дурко Иванович! От всего сердца тебе желаю до конца дней своих ходить холостяком, питаться только в ресторанах, во снах только меня видеть и забыть о горячих ночах! Да будет так!
Изольда подошла к зеркалу и онемела. На неё смотрело чучело. М-да! Если в таком виде явиться в ресторан, ползала освободиться махом.
Усмехнулась. Взяла жидкость для снятия макияжа и принялась за дело. Вскоре на неё смотрело совсем иное отражение: бледное лицо с покрасневшими глазами и носом.
– Верка, ты где была? – спросила она у подруги, которая вошла с вазой в руках.
– Вот, нашла подходящий сосуд для цветов, – девушка показала свою находку. – А где Игнат? Ушёл уже? Я в читалку. Поработаю немного там. Придёшь?
– Нет, я Игната в ресторан пригласила, – сказала Изольда, прикладывая чайные пакетики к глазам.
– А чего сразу не на кладбище? За что мстишь парню? – усмехнулась Вера.
– Я со Святом рассталась, – тяжело вздохнула Изольда. И, увидев жест Веры, готовой подойти к ней, остановила подругу, – не надо, а то опять расплачусь. Лучше помоги мне навести красоту.
Ровно через двадцать семь минут Изольда стояла в центре комнаты, как греческая богиня: шифоновое молочное платье в пол с запахом выигрышно подчёркивало пышные формы. Медные локоны элегантно уложены гладкими волнами. Серо-голубые глаза подчёркнуты ровными стрелками. А губы подкрашены ровным слоем матовой бордовой помады. Совершенство спустилось с Олимпа. Берегитесь, людишки.
