Он поставил возле входа сумку и, приложив палец к своему рту, громко добавил:
– Будьте умны и послушны, так сказать, для жизни полезней! – и, оглянувшись на дверь, быстро вытащил из-под куртки небольшой ломик.
– Ну, мне пора к своим делам, – и бросив Макарию ломик, закрыл на засов дверь сарая.
Ушёл, пьяно шатаясь, этот «Вась-Вась». К своим он ушёл, или к чужим? Стоить ли, думать теперь, об этом?
– Ну, и кто он, этот «Вась-Вась»? А следующий будет кто? Уж, не такой ли, что мы забудем и мир, и кто мы есть на самом деле? Пример, вот, Макарий! Живого места эти не оставили на нём. И нас всех заперли сюда, не зря! Но, ломик он принёс и, видимо, украдкой от тех, остальных! – и Смотрина Алексеевна решительно добавила:
– Подкрепляемся и вперёд, без отступлений и огорчений! Сила духа в единстве! Вот, что нас освободит!
В сумке были две бутылки кагора и бутылка водки, и всё! Еды небыло вовсе.
– Ну, что ж: чем богаты, тому рады! – это уже Мефодий из своего угла, подал свой голос.
– Вино, нам даст силу и надежду! А это – хорошо! Водку мы возьмём с собою, вот, за эту дверь. Её нужно ломиком из петель снять, да и без ломика это сделать можно. Смотрите: дверь ведь висит на петлях, подняв её вверх, и она снимется, – внимательно осмотрев эту запертую снаружи преграду, сказал Макарий.
Вино было выпито всё, без остатка. Водку взял Мефодий, в изношенную сумку, висевшую через плечо.
Дверь сняли с петель быстро и в оставленную щель выбрались на свободу, на ожидающий их белый свет.
– Уходим, уходим, за кусты калины! Там, Макарий, ты оставил наше ружьё?
– Всё там! И патроны к нему: их полный запас ожидают в кустах калины. Если, конечно, эти не нашли.
Дверь, быстро прислонили к проёму и закрыли на засов, чтобы небыло заметно, что она открывалась.
В домике криков больше не было слышно, но тревога веялась из него, что эхо по лесу.
– Вот, глядите: Берли бежит к нам! Вот, молодец! Вот это поддержка, настоящая!
Берли был насторожен и очень возбуждён. Видимо он почувствовал здесь чужаков и примчался на помощь. Обнюхав всех, он бросился к домику, где находились чужаки.
– Берли, назад! Фу! Вернись, что я сказала! Ко мне!
Но Берли уже прыгнул с громким лаем в приоткрытую дверь домика и, зарычав, смолк.
– Быстрее прячемся в кусты, смотрите: эти нехорошие уже выскочили из домика. Заметили они нас, заметили! Бежим поскорее вглубь леса, а там посмотрим, может, ко мне? – на ходу выкрикнул Мефодий и кинулся в лес.
– Смотрина Алексеевна, давайте и вы за ним с Леной! Я задержу их, насколько сумею! Обо мне не беспокойтесь: я, всё-таки, пограничник.
– Давай, родной наш, Макарийчик! Держись, и не попадись к этим! Мы тебя ждём у Мефодия. Тропинка, там, от ручья и прямо не сворачивая никуда, приведёт к нам. А, Берли, а Берли, ну, что ж…, посмотрим. Но мы сюда, всё же, скоро вернёмся.
Ружьё нашлось на том же месте, в кустах калины. Патроны – в сумке, как и были, целые.
Сердце рвалось из груди Макария, словно хотело сбежать от бешеной силы, что захватила этот, и так, невольности свет.
Стрелять Макарий начал, не дожидаясь нападения. Задержать надо этих, от погони за Смотриной Алексеевной, Мефодием и Леной.
Целится в них, он не хотел! Это, ведь, не моджахеды, а простые негодяи, заблудшие жадностью наживы в самих себе.
Ответного выстрела он не услышал. Только почувствовал, как ударило в грудь, ниже левого плеча, что-то, сильно и больно. Руки перестали слушаться… и небо, вдруг, почему-то, посмотрело ему в глаза, удивлением. Добавилось к нему: мрак и солнце…, вязкая сонность, опасная жёсткость в чьих-то словах…, и всё заволокло пеленою мрака….
