– Это что за кошмар от вас я слышу? Средневековие какое-то, что ли? Да такого быть не может никак! В наши годы, да невольники? Не болтайте чепухи!
– Парень! Ты что ещё не сообразил, что эти невольники там роют и роют, без устали? Там теперь и Игорь с Николаем! Что дальше будет с ними предугадать совсем не сложно! Ведь скоро осень, а там и зима! И куда этих невольников потом девать? А? Дошло, или нет?
– Что они там так роют, что захватывают людей? И как это – предугадать не сложно? – надавил словами на этих двоих, Макарий.
– Парень! Да ты что, совсем ничего не смыслишь? Не озарило тебя ещё? – почти выкрикнул, этот, с тонзурой и тяжело вздохнув, добавил:
– Там «чёрные копатели», как их теперь зовут, то есть, «бугровщики». Вот они шарят по лесам да лугам в поисках добычи! Всё ищут свои ненасытные богатства, которые, на самом-то деле, принадлежат всей стране. Есть у них и металлоискатель, и, так называемый «лозоходец», тоже имеется, как говорится, находится на «зарплате». Ищут они всё, что схоронено в курганах, иных полузабытых местах, ещё не затронутых никем. И они там нашли самый настоящий «солнечный камень», точнее, янтарь. Тот, что с жучками внутри, да насекомыми, то есть, инклюзы. И добывают его без зазрения и стыда, не жалея никого и ничего. Вот, так вот, теперь всё есть, что не хочется и помнить!
– А там где такое явление, там всегда присутствует беда! Это родня таким вот делам. Пора бы знать об этом! И эти – в погоне могут быть сейчас за нами! Так что, будь осторожен! О нас, никому ни единого слова, если они появятся здесь, – скривившись от боли, выдавил тот, что пониже ростом.
– Что, что? Предательства и трусости здесь нет, и не будет, никогда! И незачем болтать эту безосновательную чепуху! Недостойно человеческого звания «я!». Вы, слышите меня?
И, вспомнив слова Смотрины Алексеевны, жёстко добавил:
– Мы всегда обязаны быть людьми! Всегда и везде! А вы – бежать, как последние трусы! На меня одинокого бросились, не боясь! А? И если вы люди настоящие, а не трусы, то мы найдём этих мерзавцев! Пускай ответят перед миром за всё, и освободим людей от их гнёта!
Те, двое, о чём-то, пошептались, поднялись с травы и чуть двинулись к Макарию.
– Да мы-то не против твоих слов, только это всё невозможно! Мы, что с голыми руками пойдём на этих что там? Дорогу туда мы-то найдём, но как бы нас самих эти быстрее не нашли! А ты – трусы! Да не трусы мы, а жить хотим! Без всяких гадов и унижений! Ты, вот спросил, что это у меня за рисунок на голове? Отвечу! Это этих, что там, развлечения надо мною, за попытки к очередному бегству. Вот так, парень, наш неожиданный! Да и на пальцах рисунки этих подонков. Так, что я рвать их готов, даже зубами! Но, вот боюсь, что не выстою я против этих гадов! – рванул на себе ворот рубашки, тот, что с тонзурой.
День, вдруг будто посерел, и волны озера заволновались, бурно выплескиваясь в мир. И откуда-то, издалека, затмевая камышовки, Макарий услышал рваный звук гармони. И бубен, так же, как когда-то, громким таинством заполняя окружающий лес, приближался всё ближе и ближе. И хриплое урчанье автомобиля будоражилось всё ярче и ярче, доставая собой заоблачность встревоженных небес. И казалось, что бубенцы, подбадривая ветки сосен и елей своим звоном, приглашают в радостное веселье целый день.
Неожиданно, из-за первых домиков выскочил лихой наездник на тёмном безудержном коне! Сверкая красной одеждой и белой косынкой повязанной на голове, вздыбился конём и остановился перед Макарием.
