Старшие сестры долго сидели в комнате отца, на его тюфяке, взявшись за руки: Кейт с фанатичным блеском в глазах смотрела на распятье, а Крис устремила задумчивый взор в одну точку на стене. Обе девушки отчетливо понимали, что с этого дня остались совершенно одни, и что теперь у них не было никого, кроме сестер. Но все же, они не до конца верили в смерть отца, словно это был какой-то дурной сон, и отец с минуты на минуту придет домой и обнимет их. Потом Кристин все же пошла спать, но не могла уснуть до самого утра, слыша, как Кэтрин громким шепотом молится в комнате отца.
«Боже, помоги нам!» – подумала Кристин и горько расплакалась, стараясь, чтобы ее плач не был услышан сестрами. Утром девушка осторожно подошла к Кейт, которая все еще сидела у распятия и молилась.
– Кэтрин, иди, поспи, а я приготовлю завтрак и накормлю Кэсси, – ласково сказала она сестре, тронув ее за плечо.
– Нет, Крис, спасибо. Я совсем не устала, – глухо ответила Кэтрин. – Я сама все приготовлю, а ты лучше сходи за водой для огорода. Сегодня мы не пойдем в поле. Когда Кэсси проснется, скажи ей, что отец ушел.
– Как скажешь, – коротко ответила на это Кристин.
Она оделась, обулась, взяла ведро и пошла на реку. Кристин отчетливо понимала, какой груз упал на плечи Кэтрин – потеря отца стала грузом тяжелым более для нее, чем для самой Кристин и, тем более, для Кэсси.
«Бедная Кэтрин, она так потеряна! Я должна помочь ей. Я должна уехать в город и найти работу!» – думала Кристин, медленно направляясь к реке: девушку переполняло желание помочь Кэтрин, поддержать ее, и не только морально, но и деньгами.
А Кэтрин все сидела у распятия и думала о том, что отныне благополучие ее сестер зависело только от нее – она стала главой семьи, и ответственность за сестер и их жизни лежала только на ней.
«Я сделаю все, чтобы они не страдали, только дай мне сил, Господи!» – подумала она, а затем поднялась и, скрепя сердце, пошла готовить завтрак. Посмотрев на спящую Кэсси, Кейт мягко улыбнулась. – Милая моя девочка, я никогда не брошу тебя. Никто и ничто не разлучит нас!» – решительно подумала Кейт и погладила Кэсси по волосам.
Когда Кэсси проснулась, Кристин уже вернулась с реки, а завтрак был готов.
– Умойся, и садись кушать, – сказала Кейт младшей сестре, накладывая в миски порции каши: сегодня порции были больше обычного, ведь Кейт взяла ту же меру зерна, что брала раньше, рассчитанную на четверых.
Кэсси умылась, оделась, села за стол и принялась за еду.
– А где папа? – вдруг спросила она, только сейчас заметив, что они завтракают без отца.
Старшие сестры переглянулись.
– Отец сказал, что не будет завтракать, – ответила ей Кейт, стараясь говорить как можно более убедительно.
– Почему? Он уже покушал? – невинно осведомилась Кэсси, погружая в кашу свою деревянную ложку.
– Да, он рано покушал, – сказала Кристин, поддакивая легкомыслию Кэсси.
– А где он? – опять спросила Кэсси.
– Его занимают важные дела. Ты же помнишь, что он очень беспокоится за церковь и деревню? – ответила ей Кэтрин. – Должно быть, он ушел в то красивое поместье Риверсхольд.
Как-то раз они с Кэсси видели это поместье и хозяйский дом, но девушки не были впечатлены: Кэтрин из-за своего неприятия роскоши, а Кэсси заявила, что это – дворец, в котором обитают призраки и злой великан (так ей сказали мальчишки), однако обдирать его яблони она не боялась.
