Вам не перезвонят - страница 53

Алексей Иванович ответил на это лишь глубоким вздохом.

– Когда сам побегаешь, я посмотрю, как ты у нас внимательно буквы вычитываешь. Пропустил, значит…

– Это мне сейчас обратно в морг ехать?

– Придется, – затем быстро продиктовал адрес и схему проезда.

Степан прошептал адрес больницы про себя и начал рыскать в сумке в поисках ручки и клочка листа.

– Можете еще ра…

– Все, давай я на совещании у главного, – и резко бросил трубку.

Лучшего пожелания и скажешь.

***

Из всей этой печальной истории с потерей полутора часов и нервных клеток в свадебном бюро радовало лишь то, что далеко идти не пришлось – адрес на справке гласил, что тело матери оформляли в ГКБ имени Плетнева, на 11-ой Парковой улице. Идти до него было всего 10-15 минут.

Заведующий патологоанатомическим отделением подошел к своему кабинету лишь через 20 минут, когда Казначееву кое-как удалось преодолеть лабиринт из стен и уличных пролетов медучреждения, не говоря уже о бестолковых сидельцах в окошке «Справочная». Заходя в свой кабинет, Пересветов (Степан подглядел именную табличку на двери кабинета) не отреагировал на присутствие Казначеева и еще троих людей, ожидавших заведующего до прихода Степана.

Внутри себя Степан уже окрестил его врагом народа, из-за которого ему пришлось явиться в это мрачное место. Не дожидаясь какого-либо приглашения с той стороны кабинета, он без стука заглянул в дверь, игнорируя возмущения других присутствующих в очереди.

– Ждите, я приглашу, – сухо сказал Пересветов, не отрываясь от перелистывания каких-то журналов за своим столом.

– Добрый день, в медицинском свидетельстве о смерти Казначеевой Елизаветы Павловны допущена опечатка. Замените, пожалуйста, – пассивно-агрессивно протрубил Казначеев, впившись взглядом в заведующего.

– В каком свидетельстве? Вы кто?

– Ее сын, Казначеев Степан Алексеевич, – ответил он и положил медсвидетельство с паспортом матери ему на стол. Пересветов быстро осмотрел бланк и взглянул на Степана:

– Ясно, Вы можете подождать за дверью?

– Я могу подождать здесь.

Словно услышав боевой клич, в кабинет зашла женщина лет пятидесяти, чьи планы навестить заведующего первее всех рухнули после появления Казначеева. Та начала причитать о несправедливости во всем мире и пытаться выдворить Степана из кабинета. Но поучения женщины немного стихли, когда инспектор ДПС предъявил служебное удостоверение и представился сотрудником полиции. В этот момент Степан осознал, что «корочка» благоприятно действует не только на водителей.

Пересветов, видимо, посмотрел на ситуацию немного иначе – через 15 минут новое исправленное свидетельство было на руках у Степана.

В отделении ЗАГС удача вновь улыбнулась Степану – талон на очередь вновь попал на то же окошко. К той же сварливой и вредной женщине, чье имя, как выяснилось, звучало как «Комаркина Дарья Игоревна» (с ее стороны окошка появилась треугольная табличка с инициалами).

– Быстро же Вы разобрались…. Степан Алексеевич.

Прозвучало, как претензия. И для чего она так отчетливо произнесла его имя и отчество? Так обычно в группе дознания в его батальоне разговаривают, когда разбираются с водителями-нарушителями. Тем не менее, через какое-то время у Степана на руках были отправные документы – справка о смерти и гербовое свидетельство о смерти. Оригиналы медицинского свидетельства и паспорта матери остались в ЗАГСе.

С этими документами можно смело отправляться на бывшую работу матери. Для этого случая Степан взял даже ее пропуск и свое свидетельство о рождении. Мать работала в какой-то консалтинговой фирме, в районе Красной Пресни. Офис компании на седьмом этаже был на редкость приятным, выполненным в созвучии с названием самого бизнес-центра «Тропикано». В отделе кадров выразили соболезнования об утрате родственника, и оперативно помогли решить вопрос с «увольнением» бывшей сотрудницы. Казначеев обычно не давал оценку каким-либо явлениям, но мысленно про себя сравнил отношение к людям в коммерческих и государственных конторах. Причем как к мертвым, так и живым – для сотрудников отделов ЗАГС мертвые люди есть только на бумаге, они не проявляют каких-либо эмоций к заявителям умершего. Вообще ничего не проявляют, кроме правильности в написании фамилий.