Вильям собрал бумаги обратно в пачку, и, вновь обвязав их тесьмой, задул ночник и лёг спать.
Вот только сон не шёл. В комнате было очень темно, так как на улице не светила луна и не мерцали звёзды.
Из головы Вильяма не выходило прекрасное жемчужное ожерелье. На миг ему всё же удалось сомкнуть глаза, но раздавшийся в комнате едва различимый шорох, заставил его вновь открыть их и вглядеться в окружающую темноту.
Шорох повторился и напомнил ему звук скользящего по полу женского платья. Вот даже скрипнула одна из дощечек паркета, словно на неё ступила чья-то нога. Затем – опять тишина. Комната наполнилась странным ароматом горной лаванды.
«Откуда этот запах? Ведь окна закрыты», – подумал Вильям.
Снова послышался шорох и повторился скрип паркета. Вильям почувствовал, как запах лаванды усилился, заполняя комнату невидимым облаком цветочных феромонов.
Внезапно, до его слуха стало доноситься чьё-то громкое прерывистое дыхание. Вот оно усилилось и ему начало казаться, будто кто-то склонился над ним. Потянуло сыростью и гнилью. Сладкий аромат лаванды уже не ощущался так остро.
Молодого человека словно парализовало. Наконец сделав над собой усилие, он привстал и вытянул руку, словно желая развеять внезапное наваждение. Рука провалилась во мрак и пустоту.
Придя в себя, он вскочил, как ненормальный, нащупал на столе коробок спичек и зажёг лампу.
Озарив помещение тусклым жёлтым светом, Вильям увидел, что в комнате никого нет. Всё лежит на своих местах и ничего не тронуто. Свёрток с ожерельем по-прежнему лежал на столе.
«Значит, показалось. Значит, я схожу с ума», – подумал он, садясь на кровать и ставя лампу обратно.
«А запах?» – в комнате по-прежнему чувствовался аромат лаванды. «Нет, здесь точно кто-то был» – снова пронеслось у него в голове.
Однако внимательно осмотрев все углы маленькой комнаты, никаких признаков чьего либо присутствия он так и не обнаружил.
Снова улёгшись в постель, Вильям вперил свой взор в потолок и на этот раз не став тушить фитиль лампы, постепенно заснул.
Утро наступило, ворвавшись красным светом восходящего солнца в незашторенное окно. Вильям с трудом открыл глаза. Встав и одевшись, он взял собранный с вечера чемодан, и через пару минут уже сидел в дилижансе, где его с нетерпением ожидали Джек и Амелия.
– Доброе утро, Вильям, – поздоровалась с ним сестра, – что-то ты неважно выглядишь. Будто, не сомкнул этой ночью глаз?
– Доброе утро, сестра, – ответил он. – Нет-нет, я спал как убитый, просто ещё не окончательно стряхнул с себя остатки сна.
– Тогда грузимся и отбываем, – поторопил их Джек. – Доспим в пути. Трогай! – скомандовал он кучеру, и тот лихо, взмахнув хлыстом, направил экипаж по заранее оговорённому маршруту.
Лошади помчались с громким цоканьем копыт по мощёным, узким улочкам города к дому Оливии Уайт.
Девушка уже была готова к отъезду и ждала их возле открытого окна. Пока укладывали багаж, Оливия поцеловала вышедшего проводить её отца, и, приняв его благословение, села в дилижанс. Лошади тронулись, и повезли их по пыльной, каменистой дороге между скалистыми хребтами Карпат.
Целых два дня занял переезд из Брашова в Бистрицу с остановками на хуторах и в частных домовладениях, где звонкая монета давала корм и отдых лошадям и путешественникам.
Весь путь пролегал по красивой гористой местности; с густыми лесами и опасными обрывами. Местами, кроны высоких деревьев переплетались прямо над дорогой и закрывали густой листвой солнечный свет.
