– Скорей всего она хотела снять ожерелье и укололась его застёжкой, – предположил Джек, поднимая с пола брошенное украшение и внимательно осматривая его. – Да вот же, здесь до сих пор сохранились капельки крови, – показал он на голову змеи и протянул ожерелье Вильяму.
Тот даже не взглянув на него, сунул ожерелье в карман.
– Я задержусь здесь до утра, – сказал он Джеку и сестре, садясь на единственный в комнате стул, – спасибо вам за помощь. Идите, отдыхайте, а утром соберёмся и поедем обратно. Задуйте фонарь, мне будет достаточно и одной свечи.
Амелия и Джек пожелали им доброй ночи и снова ушли в свою комнату. Вильям остался сидеть на стуле и смотреть на Оливию. Девушка иногда вздрагивала, то закрывая, то открывая глаза, но наконец, немного успокоилась и усталость взяла своё, погрузив её в крепкий сон.
Как оказалось, Вильям ошибался, надеясь утром покинуть охотничий дом. Ночной дождь с грозой, конечно, закончился, ветер утих, но вот Оливия чувствовала себя по-прежнему плохо. То ли ночной кошмар, навеянный непогодой, так повлиял на девушку, то ли укол застёжкой в шею, от которого пошла кровь, только даже с наступлением дня Оливия не смогла встать с кровати, ссылаясь на головокружение, ломоту в теле и сильную слабость.
Однако оставаться здесь тоже было нельзя: у них не имелось с собой ни еды, ни воды. Поэтому молодые люди решили так; Джек с Амелией срочно отправляются в деревню и привозят сюда всё самое необходимое, прихватив не только еду, но и врача. Если же в деревне доктора не окажется, Джек обещал привезти его даже из самой Бистрицы.
Приходилось только надеяться, что молодые люди без труда найдут дорогу. Амелия опять переоделась в своё старое, более подходящее для поездки верхом платье и они с Джеком пустились в путь.
Вильям же решил в их отсутствие досмотреть остальную часть охотничьего дома.
Новый день принёс много солнца и тепла. О ночной стихии напоминали только капли воды на листьях деревьев и траве, да большие лужи.
Молодой человек прошёл столовую, в которой они вчера топили камин и так мирно провели вечер, миновал коридор, через который вошли, и открыл дверь в противоположную половину дома. Здесь он оказался в ещё одном помещении с камином, небольшим столом и несколькими картинами в старых золочёных рамах. Быстро миновав его, он вошёл в другую комнату, разительно меньше остальных. В ней находился старый письменный стол, книжный шкаф забитый старинными фолиантами и трюмо с зеркалом, завешенным куском какой-то тряпки. Особое внимание здесь привлекал к себе портрет старика.
Высокий и худой в прекрасном камзоле, вышедшем из моды ещё лет сто назад, он как живой смотрел с картины на вошедшего гостя и словно был недоволен его приходом. На шее старого вельможи висела золотая цепь, глаза горели злобой и ненавистью, губы сжаты, острый подбородок выставлен вперёд.
Картина никак не вписывалась в окружающий интерьер и висела как-то сбоку, прямо за открытой дверью, словно случайно попала сюда.
Вильям открыл другую дверь и оказался в длинном коридоре, выведшем его на террасу с крыльцом. Это и был главный вход в дом. Сбоку имелась узкая винтовая лестница, ведущая на чердак второй башенки. Поднявшись по ней, молодой граф оказался в маленькой с конусообразным потолком комнате. Окно из-за толстого слоя пыли на стекле пропускало сюда совсем немного света, отчего тут стоял полумрак. На стенах не было ничего, кроме облупившейся штукатурки, мебель отсутствовала.
