Читать онлайн Анастасия Окада - Вампиры против книг

Ну здравствуй, ненавистный дневник! Помню, как безжалостно сжег тебя. На то у меня были причины. Поборов свои страхи, я снова пытаюсь зажить, как прежде, записывая ежедневно все события. Но вместо того, чтобы жить настоящим, радоваться каждому дню и делиться с тобой откровениями, я, пожалуй, растолкую тебе вот что: ты, дневник, чуть не довел меня до безумия, разом с тем убив сотню моих друзей и еще больше врагов. За врагов тебе спасибо, а вот друзей моих мог бы и поберечь. Но не ты, разумеется, а твое прошлое воплощение, которое я бережно хранил от чужих глаз, пряча там свои воспоминания. Так вот они безжалостно были уничтожены. Все мои слезы счастья и дни безмятежного веселья сгорели однажды, полыхая страницами моего дневника. И сегодня, убедившись, что мне больше не угрожает опасность, но все еще сомневаясь, стоит ли, я открываю твои свежепахнущие страницы и, изливая в них душу, раскрою тебе тайну: почему ты был сожжен, будто ведьма, преследуемая святой инквизицией. А дело было так:

Катар. Доха. 2017 год

Я пил свою Мэри. И коктейль, и женщину одновременно. Тогда еще была мода называть всех Мэри, и многие так и представлялись – «Я Мэри». Потому что если тебе повезло быть официанткой в баре, то вероятность прожить дольше остальных людей увеличивается. Так вот, эта Мэри наклонила шею, как полагается, и, запивая её разбавленную водкой кровь, я глядел на город. Жара была неимоверная, и хотя вампиры уже давно не умирают от солнечного света, мне казалось, что именно я сейчас сгорю. Высосав из неё до последней капли и отбросив на барную стойку, я утирал потёки с уголков губ, слушая, как другой посетитель бранится на меня:

– И кто меня теперь будет обслуживать?

Чёрт, я и не подумал о нём. Я ведь тоже посетитель, в конце концов. А полумёртвая барменша Мэри уже ни на что не годилась: даже жалобную книгу принести не могла. Она лежала на палящем солнце, а я, стоя в тени и утирая губы, немного жалел этого пухленького вампира, что имел несчастье заглянуть в захолустье по улице Ар-Раян. Такой низенький, в белоснежном тобе и с куфией на голове, прячет без надобности свои клыки. А прячет, потому что пить мусульманам запрещено в это время. Но он всё равно пришёл показать свои зубы красотке Мэри. Только вот я, румынский турист, по незнанию вонзил в неё по самые гланды свои наточенные клыки и теперь виновато выслушивал брань старого араба:

– Вот после Рамадана на каждого жителя будут выдавать аж по три Мэри! Как и положено. А сейчас что?

А сейчас, потупив глаза, я пошёл к уголку покупателя и, достав оттуда жалобную книгу, протянул её вампиру, что родился на свет ещё до Рождества Христова. Стоя, как неопытный молокосос, я глядел на окоченевшую Мэри, что окончательно отбросила коньки – прямо на стойке. Бар постепенно наполнялся посетителями, и, размахивая руками, они ругались на арабском, который я не мог понять, но догадывался о смысле. Оставшись без напитков, они уходили прочь, а старый, как сама планета Земля, низкорослый вампир с пузиком решил всё же написать жалобу управляющему отеля. Глядя на меня своими клыками, он показательно перелистнул страницы, и тут случилось то, чего ни я, ни он не ожидали. Вспыхнув пламенем, будто он какой-то шахид, вдруг взорвался и разлетелся на мелкие кусочки, которые, превращаясь в пепел, осыпали меня с ног до головы. От неожиданности я потерял сознание.

Запах нашатыря разбудил мои ноздри, и, глядя сразу троим докторам в глаза, я ответил:

– А! Что? Где я?

– Сколько видите пальцев?

– Восемь!

– Как Вас зовут?

– Граф Алукард.

– Плохо у Вас дела, Граф!

А дела были и вправду не очень. Докторов становилось всё больше, и их устрашающие голоса скребли мою голову, из которой не выходила ужасающая картина. Я пытался успокоить себя, ссылаясь на жару. Скорее всего, у меня снова запой и кровоголизм, а я перебрал чуток с Мэри. Потому, откинувшись на мягкую подушку, я доверил свою вампирскую жизнь врачу, который делал мне переливание. Скоро всё это закончится, и я поеду обратно домой. Полечу, точнее. Голова раскалывалась и кипела. Снова и снова, будто поставленное на повтор видео, я вспоминал, как толстенький старичок открывает жалобную книгу, его охватывает неимоверных размеров пламя, и он разрывается на части, не оставив на себе живого места. Я старался не думать, ведь всё это были галлюцинации. Вампиры бессмертны. Их не берут колья, зеркала, полынь и что там ещё детям в сказках читают. Мы бессмертны и точка! Мы живём уже бог знает сколько, совершенно ни от кого не прячась и в открытую пьём людскую кровь. У нас есть целые заводы, где, выращивая людей для различных целей: от рабочей силы до банально еды, мы не терпим нужды кого-то убивать. Ведь смерть человека уже давно не считается убийством. Нас семь миллиардов на планете, и больше не нужно, ведь мы не стареем, не умираем и не размножаемся. Люди для нас корм и прислуга. А я увлёкся Мэри. И, пытаясь скорее уснуть, я снова видел тот ужасающий взрыв, но убеждал себя, что получил солнечный удар.

Я открыл глаза и, разглядывая темноту, приходил в себя. Доктора уже не двоились, зато какой-то мерзкий клыкан светил мне прямо в лицо фонарём:

– Просыпайся, спящая красавица! Просыпайся и рассказывай.

– Вы кто?

– Я – твой срок, как минимум пятихатка в катарской тюрьме, если будешь и дальше молчать.

– Молчать о чём? Что я сделал? Где я?

– Ты укокошил почётного гражданина Государства Катар! Но меня интересует, как?

К слову, почётными назывались все граждане благодаря своему происхождению – они были вампирами. И с ужасом я снова стал вспоминать, как почётный пузатый араб взорвался прямо на моих глазах. Вспоминал я это без колебаний, но как сказать? Что я убил его жалобной книгой? Хотелось рассмеяться, но ситуация была не самой подходящей. Мой срок в пятьсот лет, с погонами полковника, неумолимо лупил мою чудесную голову об стол. Вцепившись рукой в шелковую шевелюру моих белоснежных локонов, он чуть не выбил мне клыки, и, отхаркиваясь кровью ему на пиджак, я промямлил:

– Я не убивал… я не убивал…

– А кто тогда? Официантку ты тоже не пил?

– Пил, пил! Но не убивал! Я не убивал.

Ему повезло, что в комнате для допросов, где меня, кстати, продержали достаточно долго, я не видел своего отражения. Вернувшись в номер отеля и увидев вывихнутую челюсть, я не узнал себя! Пробыв в тюрьме неделю, я обзавёлся огромными синяками под глазами. А главное, с головы были выдраны клоки моих шелковых волос, которые я только недавно выровнял в салоне. Полковник был настолько мерзким и обращался со мной, будто я человек. Я плакал и жалел про себя, что и вправду не знаю, как убить вампира. Этого бы я точно замучил.

– Давай так, по-доброму! Я не буду увеличивать срок до тысячи, а ты честно скажешь, зачем и как… – он сделал паузу, вдохнул, а потом заорал прямо в ухо так, что у меня лопнула перепонка, и я оглох. – ТЫ УБИЛ ВАМПИРА!!

Я чувствовал, как по шее стекла кровь с уха, и, пытаясь его успокоить, стуча зубами, говорил, как зашёл выпить, а потом этот дед захотел, да уже нечего было. Он ругался на древнем месопотамском наречии, а потом взорвался. Полковник продолжал меня душить, и, будь его воля, он убил бы меня там, в той комнате для допросов. Часы потеряли счёт, я умолял отпустить меня, и совесть моя чище платины, видит Аллах, не позволила бы мне солгать, будь я и вправду убийцей почётного гражданина. Думаете, я на такое способен? Да никогда! У меня было много врагов, но чтобы замыслить такое – значит предать вампирский род. Тем временем полковник колотил меня изо всех сил, ни капли не жалея – я отключился вновь.

Я лежал на ледяном каменном полу, отходя от своей Мэри, а оглохшее ухо понемногу заживало. Раз в день мне полагался стаканчик свиной крови, и, плюясь ею во все стороны, на третьи сутки я всё же привык её пить.

– Эй, брат? За что сидишь?

Напротив моей камеры, в заключении, находился отвратительно мерзкий вампир. И не потому, что он действительно был подлецом и криминальным дельцом, который явно что-то натворил. Не потому, что у него не было глаза и отсутствовали пальцы на руках. Не потому, что одной ногой он подпирал стену, а другая, как обрубок, торчала из-за решёток, вводя меня в состояние шока и отвращения. Он хватал обоими остатками своих недоразвитых рук стаканчик свиной крови и, жадно чмокая, глотал её понемногу, так что она сворачивалась у него в горле. Облизывая раздвоенным языком, словно змея свои клыки, он смотрел на меня с завистью, жадно желая, чтобы в моих жилах всё ещё кипела свежая Мэри. Он не знал, что Мэри скоропостижно скончалась, как и пузатенький араб. Приняв меня за глупого туриста, который торгует локсом (прахом мёртвых людей, вызывающим галлюцинации при вдыхании и запрещённым во всех странах), он свято надеялся, что я останусь здесь надолго. А я, не смело глядя ему в единственный глаз, мысленно рассказывал историю, которую он никогда не узнает. Эту историю я репетировал для полковника, надеясь, что он вот-вот придёт, извинится и отпустит меня домой.

Но все последующие дни я лишь давился свиной кровью. Я потерял счёт времени, и мне казалось, что я уже действительно сижу здесь лет сто, не меньше. Поэтому, когда полковник всё же явился, я подумал, что меня переводят в другую тюрьму. Но, к счастью, на помощь мне пришло румынское консульство, и, узнав о том, что их почётный гражданин в беде, они выслали делегацию дипломатов. В этот самый момент цепкие руки тюремных надзирателей схватили меня подмышки и выволокли прочь, оставляя гнить безглазого бедолагу. Меня прижали к стенке так, что я почувствовал себя картофелиной. Знаете, как в видео, где картошку варят в кожуре, а затем мнут и запекают в вафлю? Горяченькая, ароматная, с корочкой – вот и я был той самой вафлей. Я ощущал, как треснули кости и хрустнул череп. Кажется, они мне что-то сломали, гады такие. Я пожалуюсь на Вас президенту! Ах, черт, у Вас же в стране монархия. Ох, зачем я приехал туда, где нет ни Мэри, ни добрых копов с пончиками, ни личной камеры с интернетом! Вы все в каменном веке застряли, а горячий тур, который я ухватил за три копейки, не предполагал сафари в пустыне! Я буду жаловаться, добиваться справедливости и привлеку внимание мирового сообщества к тому беспределу, который творится в катарских тюрьмах. Но, кажется, в данный момент мне необходима помощь доброго доктора, ведь я чувствую, как у меня треснули ещё и ребра. Ей богу – отпустите!

Тесные наручники, которыми сковали мне кисти, врезались в кожу так сильно, что казалось, металл оттяпает мне руку, как лезвие топора. Я вздрогнул лишь от одной мысли о том, что могу лишиться конечностей и стать уродом. Это недопустимо – Вы нарушаете все права вампиров на мирную и спокойную вечную жизнь! Но их это не волновало: грубые и хамоватые палачи тащили меня за волосы, волоча коленями по полу, ведь идти я не мог от переломов и боли. Мне хотелось умереть. В этот момент всё было настолько невыносимо, что я забыл о проданной душе дьяволу, забыл, каким даром обладаю, забыл, что лишь одна капля свежей крови способна восстановить моё тело и исцелить сознание. А одна порция Кровавой Мэри могла дать столько сил и витаминов, что выдранные клоки сами отрастут. Я забыл, словно из моей головы выбили эту информацию и внушили, что у меня нет выбора. Чёрт, я даже забыл про трансерфинг реальности и многогранность вариантов. Вот таким уязвимым может стать вампир, если его хорошенько не накачать Мэри, чем, собственно, я и занимался в баре, но что-то пошло не так. Какая-то линия моей судьбы сошла с рельсов, и многогранность этого бесконечного мира повернулась ко мне задом, предлагая войти… кхм. Простите, это не из той оперы. Забудьте. Я сказал – забудьте! О чём я?