Вампиры против книг - страница 3

Я подошёл к самому первому такси и стал торговаться. Правда, он по-английски не бум-бум, и я тоже, но важно было не то, сколько он хочет вытрясти из меня, а как быстро я смогу присесть и расслабить свои булочки. Давай, включай радио и не спеши давить на газ. Двери захлопнулись, и я удачно оказался на заднем сидении. В зеркале заднего вида отражалась тюрьма, и я лишь на секунду поймал себя на мысли, что вижу её не в последний раз. И тут же мои клыки вцепились в шею водителю, не успевшему даже одеть ремень безопасности. Его потная голова откинулась влево, и я жадно сосал подозрительно сладкую жидкость. Что ты ешь, Харрибо? Сколько тебе лет? Машины, стоящие рядом, тут же стали поспешно удирать со стоянки, оставив лишь нас. Если бы эти болваны не были такими глазастыми, я бы выпил до дна сладкого мальчика и, оставив его бездыханное тело, пересел бы в салон к другому. Но, увы, они оказались смекалистыми. Поймать бы их и выпотрошить. Но нельзя, нельзя в Рамадан проливать кровь кроликов.

Таксис долго приходил в себя после моего укуса, и затем мы ехали молча. Не знаю, сколько времени прошло: час или два. Я слушал Букадар и еще с полсотни известных турецких песен по радио, так что голова шла кругом. Мне не хватало Мэри. Нет, изломанные кости срослись, и я почувствовал себя гораздо увереннее. Но вот душу мою дурная кровь не излечит. Для души мне нужны ландыши, а их здесь нет – зато есть Мэри!

Наконец, мы доползли до отеля, и я отпустил раненного бедолагу доживать свои бренные дни. Вход с римскими колоннами проглотил меня целиком, и я оказался на рецепции: красные ковры, люстра, и улыбчивая девушка встретила меня, словно я её возлюбленный. Эта мерзость даже не произнесла ни слова о том, как я отвратительно выгляжу. Зайдя в свой номер, я случайно наткнулся на зеркало, и мой внешний вид в тот же миг поверг меня в ужас: волосы торчали в разные стороны, синяки под глазами. Я набрал номер рецепции и попросил отправить мне столько Мэри, сколько найдётся во всём отеле.

Через минут десять ко мне стучались, и по очереди заходили прекрасные девушки.

– Как тебя зовут, красотка?

– Мэри.

Она была такой хрупкой. Волосы аккуратно завязаны в пучок, и лишь пара прядей ниспадала с чёлки. Глаза голубые, как у меня. Нежная и ласковая рука гладила её бюст и принадлежала мне. Пальцами я водил узоры по её шее, а она мужественно смотрела смерти в глаза.

– Ты знаешь, что твоя жизнь ничего не стоит?

– Да иди ты к чёрту, я никакая не Мэри!

Я сжимал её череп руками, и он хрустел так, что от ужаса она вопила, умоляя убить её быстро. Но я не прощаю вранья. Один за другим, вырывая её пальцы, я разбрасывал их по полу, а она билась в конвульсиях. Вспомнив, как надо мной издевались в тюрьме, я вырвал её кисти, оставив её бороться за жизнь, и позвал следующую Мэри. Новая девушка ужаснулась увиденному: лгунья Мэри, держа перед собой обрубки рук, пыталась остановить фонтаном льющуюся кровь, а из её черепа частично выглядывал мозг.

– Ты Мэри?

– Что Вы с ней сделали?

– Я делаю, что хочу!

– Вы чудовища! Вы все чудовища! Вы все скоро…

Я не дал ей договорить, схватив за болтающуюся челюсть, я прибил её к стене с такой силой, что глазные яблоки повылезали, а позвоночник хрустнул – и она умерла. Чёрт, если так будет продолжаться и дальше, я не напьюсь вообще. И вот тут произошло самое страшное, что может случиться с такими выдающимися вампирами, как я. Мне снесло крышу. Не в прямом смысле, конечно, ведь снести крышу вампиру невозможно. Я смотрел на окровавленную лгунью, которая пряталась в простыне моей постели, делая её алой, и продолжала быстро терять кровь. Я схватил её еле живую, вцепился клыками в когда-то красивую шею и начал пить. Кровь была горькой. Так бывает, когда человек уже на грани жизни и смерти, не пытаясь бороться, предаётся забвению, и его дух покидает тело. Тогда-то и кровь становится мёртвой по сути. Когда-то давно мы боялись крови мертвецов. Но сегодня лишь немного пьянеем и сходим с ума. Это что-то вроде лёгкого кайфа – курения: за что не посадят, если не станешь продавать. Но ведь девушка была живой, когда я схватил её окровавленную голову с торчащим мозгом. Впрочем, теперь это было уже не важно, так как я вышел за дверь и, завидев около двухсот женщин с пульсирующими шеями, бросился за ними вдогонку. Зрелище было неимоверным: повсюду летели оторванные женские руки и другие части тел. Я нещадно разрывал их на куски, оставляя всё ещё живыми, припадал к их горлу и ловил тот самый кайф. Они визжали от агонии, а мне уже было плевать, какая из них Мэри. Я больше не спрашивал. Я просто шёл и топтал их клыками, а они расползались кто куда, пытаясь прожить хоть ещё минуту. В итоге по всей гостинице валялись окровавленные трупы, измазав белые потолки своей кровью. Отель стал похож на кинофильм Кубрика, который я очень люблю. Перепуганный владелец выбежал в холл и, завидев, как я уже взялся разделывать его горничную, вдруг начал угрожать полицией: