Ванара. Возвращение чудовищ - страница 29

– Итак, парни, теперь, когда почтенный господин Эгберт нашёл своё место, я желал бы видеть ваш строй в надлежащем составе. Сегодня торжественный день, и моя задача – чтобы вы, потенциальные рыцари, произвели достойное впечатление.

Фон Сакс медленно двинулся вдоль ряда, и Вана краем глаза насчитала шесть оруженосцев. Когда он проходил мимо неё, она на миг высунулась вперёд и наконец поняла, как отличить оруженосцев друг от друга, несмотря на одинаковые доспехи и шлемы: в середине каждого шлема красовался фамильный герб.

– Оруженосцы, внимание! Смирно! Отдайте честь нашему благородному и великодушному маркграфу Годфриду фон Фридбергу!

Шеренга замерла, и Вана выровнялась вместе с остальными. Она напрягла всё тело, и, хотя её грудь сдавливала жёсткая броня, девушка изо всех сил выпрямила спину. Её сердце продолжало неистово колотиться под толщей лат, и происходящее до сих пор не укладывалось у неё в голове. По правде говоря, она должна была остаться в конюшне или в «Хромом Кабане», но вместо этого она стояла здесь. В доспехах.

– Доброе утро, мои оруженосцы! – вырвал её из раздумий чей-то голос. Не поворачивая головы, девушка посмотрела направо и узнала графа фон Фридберга. Если накануне на нём был повседневный камзол, то теперь его фигуру украшали сияющие доспехи. Несмотря на внушительное обмундирование, он без особых усилий слез с лошади и подошёл к строю.

Граф пристально оглядел оруженосцев, и в то время как со двора доносились окрики других рыцарей, господин Фридберг оставался на месте. Господин фон Сакс молча стоял рядом с ним, неподвижно глядя перед собой.

– Приветствую вас, приветствую вас в этот знаменательный день. Добро пожаловать на ваш новый этап жизни!

Граф повернул голову, и его взгляд принялся блуждать от оруженосца к оруженосцу. Вану бросало то в жар, то в холод. Что, если оборотная мазь не подействует? А если их обман раскроется? Она подумала о тёте Мильде, и её сердце сжалось. Что, если из-за дурацкой маленькой мечты Ваны у неё отнимут постоялый двор? И почему она раньше об этом не подумала? От этих мыслей девушке резко поплохело, и она почувствовала, что её вот-вот стошнит.

– Как вы знаете, Арма Санкторум – это не просто праздник, а драконьи бега – не простой турнир. – Голос графа гудел в шлеме Ваны, и она отчаянно боролась с желанием снять его, чтобы её случайно не вырвало на стоявшего рядом оруженосца.

Граф продолжил:

– Арма Санкторум – священный праздник нашей церкви, и связанное с ним состязание – это метод отбора, задуманный самим Богом. Для нас великая честь присутствовать здесь сегодня, и только лучшие из вас, ребята, будут допущены к церемонии. Только лучшие из вас будут избраны для вступления в орден Гладиаторов в качестве послушников и, таким образом, станут орудием в руках Господа. – Рыцарь перевёл взгляд на Вану, и внутри у девушки всё сжалось. Он что-то заметил? – Быть простым рыцарем – уже большое дело, но, как гладиаторы, вы должны сражаться не только во имя бедных и угнетённых. Вы – острие копья, пронзающего демонов, которые терзают человечество в эти времена.

Его взгляд скользнул мимо, но в глубине души Вана дрожала всем телом.

– Я хочу быть честным с вами. Воля Творца непостижима. Драконий забег – это вызов вашему разуму и телу, но его успешное прохождение ещё не означает, что вы будете приняты в орден Гладиаторов. Поэтому не отчаивайтесь, если пройдёте этот путь до конца и всё равно не будете избранными. – После нескольких кругов, проделанных вдоль строя, граф фон Фридберг остановился и задержался взглядом на оруженосцах. На его лице появилась улыбка. – Тем не менее вы сможете гордиться тем, что справились с этим испытанием, ведь вам достанется место послушника в ордене простых рыцарей. Но если вы будете выбраны божественным орудием, то гладиаторов ждёт жизнь, намного превосходящая жизнь обычного рыцаря. Потому что тогда вы будете иметь дело не только с бандитами и мятежниками, нет, мои доблестные оруженосцы, вы станете теми, кто, смеясь, бросает вызов силам зла из самых глубин ада. – Граф фон Фридберг отпил из своей чаши и возвёл глаза к лазурному утреннему небу, словно ища в нём нужные слова.