– А помнишь ту семью, в которой я рос, – где-то в районе Фонтанки, в доме с очень высокими потолками?
– Помню…
– Когда началась блокада города, ближе к зиме, хозяин свернул мне шею и сварил суп, чтобы накормить умирающую семью.
– Насколько знаю, через две недели они всё равно умерли с голоду. – Ангел перекрестился. – Упокой их, Господи.
– В одной из жизней, – продолжил кот, переведя дыхание, – пьяный хозяин взял меня за хвост и размозжил голову о стену за то, что громко кричал, как ему показалось. Так что, мой дорогой друг, – подвел он резюме, – жизней-то девять – а что хорошего я видел в них?
– К сожалению, ты прав. – Ангел опустил голову, рассматривая морщинистые руки.
– Мне кажется, котам и дают столько шансов, чтобы хоть один разок получилось насладиться существованием перед полётом в вечность. Мне удалось почувствовать это только сейчас, в последней жизни. – Кот снова уткнул мордочку в лапы и замолчал.
– Онкология? – Ангел прикоснулся к мягкой шёрстке домашнего питомца, чувствуя проступавшие сквозь кожу кости.
– Она самая, проклятая. – В глазах кота сверкнули слезы. – Ещё пару месяцев назад прыгал, как сайгак, кровь с молоком, шерсть блестела. А недавно увидел себя в зеркале и не узнал – беспомощный старик. Страшный, худой, облезлый. Да ещё эта постоянная боль внутри, от которой не сбежать. Хозяйка и лекарства давала, и уколы делала, а что толку, если изнутри гниёшь. Устал бороться, выдохся. Всё, пришло моё время уходить.
– До сих пор больно? – Ангел сочувственно погладил кота.
– Уже нет, – устало произнес тот. – Как четыре дня назад есть перестал, пропала боль вместе с силами.
– Страшная болезнь, – Ангел угрюмо покачал головой, – и для людей, и для животных. Все одинаково страдают. За всё время столько этих ужасов насмотрелся, поэтому и поседел рано.
Наклонившись, он поцеловал кота в лоб:
– Не волнуйся, скоро всё закончится.
– Да я не за себя, за хозяйку переживаю, не хочу, чтобы с моим уходом у неё остался шрам на сердце.
– К сожалению, этого не избежать: чем крепче любовь, тем глубже раны.
– Ты уж присмотри за ней, как меня не станет. – Маленькая слезинка выкатилась из зеленого глаза, пробежала по мокрой тропинке мимо носа и спряталась в одеяле.
Кот помолчал, затем немножко повернул голову набок, чтобы легче было говорить:
– Я хорошо помню тот день, когда меня купили и привезли в этот дом. Старший человек вытащил из сумки, поставил на пол. Стою, озираюсь, думаю, куда спрятаться. Страшно же, всё-таки опять от мамы оторвали. А девочка, худенькая такая, подскочила, на руки меня взяла, к себе прижала. Ты бы видел в этот момент её глаза – сколько в них было счастья! С тех пор много лет прошло, – кот тяжело вздохнул, – девочка превратилась в девушку, а всё так же меня любит.
– Поторопись, ушастый! Надоело ждать. – Рядом с кроватью возникла полупрозрачная чёрная фигура в балахоне, злобно сверкавшая глазами из-под капюшона.
– Пошла прочь, ненасытная. – Ангел быстрым движением прикрыл кота крыльями, повернув своё лицо к Смерти. – Всё никак не нажрёшься! Дай ему немного пожить, у него девятая – последняя.
– Сам виноват, – фыркнула черная фигура. – Мог ещё понежиться в сытости, тепле, заботе. Что мешало?
Кот поморщился:
– Как будто не знаешь.
– Ладно, – добродушно кивнула головой Смерть, – понимаю. Только не затягивай, у меня на сегодня ещё много работы. Пока ненадолго отлучусь, старушку с пневмонией забрать надо. Поэтому давай, прощайся, исповедуйся или ещё что-то, времени у тебя немного.
