К сожалению, нашему поступательному движению сильно мешали многочисленные римские лестницы, преодолеть которые мы не могли, а потому вынуждены были их обходить. В результате путь к отелю оказался очень долгим, с многочисленными ответвлениями и петлями.
– У меня странное ощущения, будто это уже было, – пожаловался мне Зяма, когда мы в третий раз выкатились на бульвар, спуститься с которого можно было только по крутым ступенькам.
– Еще бы! Мы кружим тут уже минут десять! – согласилась я.
– И, кажется, не мы одни, – добавил наблюдательный братец. – Вон те парнишки тоже петляют. Должно быть, заблудились, туристы!
Он хохотнул, ощущая свое превосходство над незадачливыми «парнишками».
Зяма, надо отдать ему должное, в Риме ориентировался, как почтовый голубь. Он с беспримерной точностью определял правильное направление и с легкостью находил дорогу в путанице узких улочек. Конечно, когда мы прогуливались по ним без громоздкой и неповоротливой чемоданной колесницы.
Я оглянулась на предполагаемых туристов, но не успела их рассмотреть, потому что парни свернули в проулок. Увидела только застиранные до белизны джинсы, мускулистые шоколадные спины под белыми борцовскими майками и кудрявые брюнетистые затылки.
– Итальянцы, наверное. А может, греки или испанцы, в общем, здешние парни, – расплывчато определил национальность туристов разговорившийся Зяма. – Видишь, они без шляп и в открытых майках, значит, не боятся южного солнца.
И он дружелюбно крикнул вслед предполагаемым грекам:
– Калимера!
– Я бы им не только «здравствуйте», я бы им и «спасибо» сказала, если бы они нам помогли! – вздохнула я.
Парни были здоровые, крепкие, как молодые бычки. А мне, изящной барышне, состоять в роли поводыря при ванно-чемоданной колеснице показалось делом утомительным.
– Ничего, сами справимся! Н-но, мертвая! – веселым басом крикнул малюточка Зяма.
Мы покатились дальше и в какой-то длинной подворотне вновь испытали ощущение дежа-вю, завидев в конце туннеля не только свет, но и загораживающие его фигуры.
– Опять эти испанские греки, – заметил Зяма.
У него прекрасная зрительная память – профессиональное качество художника.
– Ехал грека через реку, видит грека – в реке рак, – нахмурясь, пробормотала я. – А ну-ка, Зямка, сворачивай!
– Куда? – удивился братец. – И зачем?
– Затем, что сунул грека руку в реку, а рак за руку грека – цап! – ответила я, налегая на «сундук».
По опасно крутой дуге мы закатились во внутренний дворик старинного дома, обогнули круглую клумбу, с ускорением промчались по колоннаде и, едва не сбив с ног какого-то зазевавшегося дедулю с фотоаппаратом, выехали на параллельную улицу.
– Зямка, мы ведь встретили их уже трижды, это точно не к добру! – на ходу взволнованно объясняла я братцу. – Это не только в Италии, это в любой стране мира дурная примета – увидеть в подворотне накачанных хлопцев.
– Ты думаешь, они нас преследуют? – заволновался Зяма. – Ты думаешь, это уличные грабители?! О боже! Если у нас отнимут ванну, я этого не переживу!
Я-то думала, что не переживу, если эта чертова ванна останется с нами еще хотя бы в течение часа – мои силы были на исходе. Однако Зяме я этого говорить не стала, озвучила лишь другую возможную угрозу:
– Это могут быть и грабители, и служители закона. Вспомни, ведь сейчас мы – преступники, похищающие культурную ценность!
– Так или иначе, но мы должны оторваться от хвоста! – постановил братишка и свирепо оскалился, как будто выражая намерение этот самый хвост перекусить.
