Варенье из одуванчиков - страница 9

Вымытое солнце вновь засияло на голубом небе. Асфальт быстро высыхал, впитывая горячие солнечные лучи. Улицы еще были пустынны, только группа подростков стояла под крышей подъезда, оживленно жестикулируя и периодически взрываясь смехом. Промокшая насквозь девушка, улыбаясь, шла по черному асфальту, по лужам, отражающим солнце. Белые туфельки она держала в руках, осторожно ступая на следы ушедшей грозы. Парни удивленно посмотрели на неё, кто-то покрутил около виска. Поравнявшись с ними, девушка сказала ни к кому не обращаясь:

– Асфальт теплый, а лужи холодные… – и улыбнулась так солнечно и открыто, что ребята невольно заулыбались в ответ.

Она медленно шла босиком по холодным лужам, оставшимся после теплой весенней грозы и улыбалась мокрому городу. А мальчишкам вдруг захотелось снять тяжелые кроссовки и босиком промчаться по чистым лужам, разбрызгивая воду и солнечные лучи!

Промокший насквозь Майкл подставлял солнцу улыбающееся лицо:

– Умеешь ты лечить хандру! Правда, методы у тебя какие-то… неординарные.

– Зато очень действенные! – Монди допил остатки рома. – А теперь айда шлепать по лужам! Пока они окончательно не высохли.

– Бери гитару и играй!

Одноклассник Лёшик был очень строгим учителем. На мою с Анютой просьбу научить нас играть на гитаре он попросил показать наши руки. О! Руки, точнее длинные ногти, тщательно покрытые лаком, были нашей гордостью. Вердикт Лёшика был суров: «Срезать!» Это была почти вселенская трагедия – обрезать наши прекрасные ногти. Лёшик был непреклонен. Пришлось обрезать. Анюта уговорила его разрешить ей оставить длинные ногти на правой руке, а я подстригла полностью – «короче некуда».

Следующим этапом нашего обучения было освоение «трех блатных аккордов» и один вариант перебора струн. Табулатуру аккордов Лёшик записал на листике, видимо, не доверяя нашей девичьей памяти. Допивая чай с яблочной шарлоткой, он торжественно пообещал через неделю проверить, как мы усвоили полученный материал.

– Не сумеете сыграть – учить не буду, – сказал Лёшик на прощание.

Та еще выдалась неделька! Днем учёба в школе и кружки, а по вечерам я терзала гитару. Не знаю, кто из нас мучился больше… Подушечки пальцев жутко болели и покрылись водянистыми мозолями, «блатные аккорды» никак не хотели осваиваться, а красивый (в Лёшином исполнении) «перебор» получался корявым и больше всего напоминал вопли очень голодного кота. Анюта «трыньканье по струнам» очень быстро забросила и спустя пару недель щеголяла красивыми ноготочками, на зависть нашим одноклассницам.

А я – я была упрямая! И к тому же игра на гитаре была моей детской мечтой. Хотя крамольные мысли типа «а может, ну её, эту игру» периодически закрадывались в мою голову, но я их упорно прогоняла прочь.

– Лёш, а дальше что делать-то? – После скупой, очень скупой похвалы я жаждала дальнейшего обучения.

– Бери гитару и играй! – сурово сказал Лёшик. – Аккорды я тебе напишу все, какие сам знаю, покажу основные виды «перебора» и «боя», а дальше – сама.

В любую свободную минуту я брала в руки гитару и училась играть. Со временем, как-то незаметно для меня, аккорды стали ложиться на лады, «перебор» плавно переходил в «бой», мозоли стали твердыми, и медные струны перестали причинять боль подушечкам пальцев… И я стала чувствовать гитару! Для меня гитара – не просто музыкальный инструмент, у неё есть душа, она умеет плакать и смеяться, радоваться и грустить. Когда мне светло и радостно, я беру в руки гитару. Когда тоскливо и на душе «кошки скребутся», я беру в руки гитару. Когда не получаются рисунки, я беру в руки гитару. Гитара со мной всегда: в походах и поездках в деревню… Когда я уезжала поступать в Минск, гитара была со мной. Всегда и везде!