– Всё готово! – воскликнул тот, что держал руки
Безымянный крутил головой. На месте где бригада что-то копала, по его молчаливым соображениям место для упокоения, или сокровища, образовались деревянные крышки с ручками, как на кадках.
С духом викингов их отворяли, одну за другой, освобождая их тайны. Десятки глубинных ям завыли, оправданным приговором после смертного вердикта.
Десятки людей строем спускались в эти таинственные ямы. Ритуально напевая в унисон песню: Поедает конец начало, а безвременье в тоске. Всё нам мало, голодаем идеями и планом. Рухнем дирижаблем прямо в мозг, загорелся восторг. Выше тело от души, от формы слизи освободись. Перемены иль слияние, не в силах признать счастье отчаяния.
Машины заезжали с другой стороны, всё так же в бездну.
Люди, что шли позади заметали следы вениками.
В очереди на спуск, у парня начались симптомы гипотермии, он ворочался, скользил, пока его пытались удержать.
Глаза медленно смыкались. Моргание словно телепортировало его.
Моргнул. И он уже внутри, в строе спускается по лестнице.
Моргнул. Очутился в месте на подобии кухни.
Моргнул. Чуть не окочурился, чудом не рухнув в длинный туннель вниз в стене, когда в полудрёме начал болтаться из стороны в сторону.
Моргнул. Освещённое помещение, шумит генератор.
Моргнул. Вокруг в горшочках растения, с ультрафиолетовыми лампами.
Моргнул. Над ним нависла толпа, укутывая в одеяло. Кипятя воду. Запихивая под спину и ноги грелку.
Моргнул. Провалившись в сон.
Овации покалывания щёк от жжения привели меня в чувство. Решив не открывать глаза сразу, немного обдумать что делать, в случае опасности. Хотя и до последнего не верилось в реалистичность фарса произошедшего.
Уши сворачивались в уроборос, не желая больше проходить цикл холода, согревая само себя.
Руки и ноги сводило, но зато всё было на месте. Кроме носа, по ощущениям он отпал как у древнеегипетских статуй.
Муть в мыслях смешивалась с мусором пережитого за последние сутки. От нервов мои глаза пошли ходуном, а ноги отдались танцу судорог.
Хотелось пить. Обезвоживание вероятно было из-за того, что моё тело было укутано слоями тёплых вещей, из-за которых всё затекло.
Помню, как в детстве специально перевязывал шарфом части тела, держал минут 10, а после любовался узорами. Похожие узоры были на настенных, пещерных рисунках или вазах в древнем мире, которые не менее любил рассматривать в журналах про разные эпохи.
Вдруг послышались голоса. Они были едкими, еле слышными, можно сказать даже шипящими. Изначально не получалось разобрать, но привыкнув к тону и интонации, смог вникнуть.
– Так-ш, по аналишам у него ничего по нашшей теме нет.
– Угу-ш. – со склизким шлёпаньем что-то упало вниз.
– Мы уже исхудали настольшко, ш-што челюсть-ш отваливается.
Маленькая группа голосов подошла предположительно к моей кровати. Закрытые глаза под кожей кружились яблоками на тарелке.
Было сложно различить их, словно это был один человек. Голоса жутко похожи.
– Ну-ш можшет он не спит?
– Позвать-ш врача?
– Нет-нет-ш, ш-может у него-ш всё-таки есть-ш какие-то болячки?
– Обыщем!
Тени склонились надо мной, перегородив свет. У одного из них капала слюна.
Густая, тягучая жижа попав мне на щёку, ползла глистом в рот. Начало щипать ранку на нёбе.
Шевелиться было страшно, по этому пришлось принять мутную струю, выделяемую из полости рта.
– Эй вы! Свалите от сюда. Сказала же, не вам! Наркоманы. – Звенел строгий женский голос.
