– Че, вша? Как водичка? – раздалось сбоку сиплым, прокуренным голосом.
Кто-то рядом заржал, похрюкивая.
Проморгавшись, парень осмотрелся. Трое. Один, с ведром наперевес и шрамом через всю щеку, ухмылялся, уставившись на него из-под топорщившихся в разные стороны, словно старая гуталинная щетка, бровей и попыхивая трубкой. Другой, лысый, что коленка, и с кривым, в нескольких местах переломанным носом, заинтересованно перебирал рассыпанные по столу, сколоченному из необтесанных досок, его, Йозефа, вещи. Драгоценности нимеи лежали в рядок там же, чуть потесненные ровно сложенными столбиками монет. Парень дернулся – стул жалобно заскрипел, в руки, стянутые за спиной, больно врезалась веревка, удерживая того на месте.
– Ну-ну, полегче, паря, полегче… – ткнул его в плечо бровастый и поставил опустевшее ведро на пол.
Третий, на вид ничем не примечательный, устроился чуть поодаль, в углу, на большом ящике, укрытом мешковиной, и, казалось, больше увлечен был выковыриванием грязи из-под ногтей кончиком стилета, чем происходящим. Наверху кто-то оглушительно несколько раз подряд чихнул и заматерился, вызвав взрыв хохота. Через широкие просветы в досках низкого потолка можно было разглядеть движение.
Не трое. Йозеф стиснул зубы, с ужасом понимая, как он влип на этот раз. Тошнота подступила с новой силой.
Пол мерно покачивался. За стенами глухо плескалось. Корабль?
– Звать-то как?
Парень промолчал, лихорадочно соображая, как выкрутиться. По всему выходило, что никак. Он не раз попадал в передряги. Бывало, били. Но чтоб вот так… Ведь они не просто ограбили его, а притащили сюда, связали и жаждут пообщаться. Йозеф знал, что после таких бесед обычно живьем не отпускают, и жалел. Грыз себя сейчас, будто последний сухарь с голодухи. Что решился продавать украшения Ари в незнакомом месте, что тут же поперся в игорный дом и по привычке жульничал, что напился…
– Ты че, уснул?
На этот раз последовавший тычок был грубым. Предплечье заныло.
– Йозеф. Йозеф фон Вальден, – сглотнул он.
В горле пересохло, язык ворочался медленно и шершаво, словно наждачка. Парень подумал, что может головорезы побояться убивать дворянина – такое преступление каралось мучительной казнью.
– Врет, – равнодушно донеслось с ящика.
Голова Йозефа качнулась в сторону. На мгновение в глазах потемнело, за щекой что-то хрустнуло, а во рту стало солено от крови. Парень нащупал языком сломанный зуб, подковырнул и выплюнул его.
– Для недалеких повторю еще раз, – осклабившись, предупредил тот, что со шрамом.
– Николас.
Йозефу не хотелось называть свое настоящее имя, а любое другое, какого простолюдина, должно было сойти за правду.
– Снова вранье, – лениво протянул человек со стилетом.
Парень внутренне сжался, ожидая следующего удара, и тот не замедлил обрушиться на него. Йозеф выплюнул тягучую, красную от крови, слюну и с ненавистью уставился на подсказчика. М-м-мразь…. Да кто он такой?!
– Ты погляди-ка! Никак свое имя позабыл от страху? – наигранно удивился тот, что был со сломанным носом. – Может и в штаны успел надуть?
Он уже перестал копаться в вещах и теперь с любопытством наблюдал за избиением.
Бровастый занес руку для следующей затрещины, и Йозеф с досадой выпалил:
– Ганс! Гансом меня зовут…
Оба головореза посмотрели в сторону ящика. Подельник подтвердил кивком.
– Ганс, стало быть… Где цацки взял?
– Где взял, там уже нет, – огрызнулся парень, и сам понимая, что напрашивается на очередную зуботычину, но его потряхивало от бессильной злобы.
