Можно было учиться удаленно. Просто иногда все же появляться в универе для сдачи экзаменов. График свободный, плавающий. Была возможность все заранее согласовать. Потому моя беременность легко вписалась в режим обучения.
Вот только сейчас, стоя посреди больницы, где никто толком ничего не может объяснить, все просто улыбаются и советуют еще подождать, меня накрывает отчаяние.
Дома было бы легче. В разы. И не только потому что мой папа известный в городе хирург. Дома все просто иначе. Ну и дом это… дом.
Но я не знала, как выдержу, если снова окажусь там, где все напоминает о НЕМ. Рестораны, где мы бывали. Кино. Торговый центр. Да и просто там все моя жизнь с ним.
А тут — ничего. Все другое. Чужое. Это отвлекает и помогает переключить мысли. Даже без учета карьерных перспектив.
Здесь ты как будто уехал в отпуск, который затянулся на много месяцев. Или же создается ощущение, словно нырнул в другую реальность. В кино или в книгу. По ту сторону.
Однако сейчас мне плевать на все. Лишь бы с моим ребенком было все хорошо. И не важно, какие там часы были на руке у водителя, показалось мне или нет.
Да ничего не важно.
Просто пусть Даринка поправится.
Беру свою малышку на руки. Обнимаю, легонько качаю. Она прикрывает глазки. Тянет ко мне одну ладошку, которую я тут же целую. А после затихает.
Такая крошечная. Непривычно притихшая. Обычно она заливается от радости, когда меня видит.
Наконец, рядом снова появляется врач, и я тут же вскидываю взгляд на него.
— Мы пока не обнаружили в чем именно проблема, — говорит он. — Температура спадает. Динамика хорошее.
Конечно. Ей же поставили капельницу. Но это лишь убирает симптом. Проблему мы не знаем до сих пор.
— У нас есть информация на вас, — замечает врач. — Все отображено в нашей системе. Однако данных отца вашей дочери там нет. Возможно, вы могли бы заполнить анкету?
Он показывает мне бланки. Бегло веду глазами по строчкам.
— Здесь много вопросов, — выдаю, нервно закусывая губу. — Генетические заболевания. Вы думаете, это может быть что-то генетическое?
— Пока трудно сказать, — отвечает врач. — Такая вероятность есть. Нельзя также исключать аутоиммунные заболевания.
Кажется, земля уходит из-под ног.
Присаживаюсь на стул. Крепче прижимаю к себе Даринку.
Будь это вирус или что-то более определенное, то наверное было бы проще. Но так… я же даже заполнить ничего не смогу. Не знаю, были у Дамира в роду генетические болезни или нет.
— Вы заполните? — повторяет врач.
— Нет, боюсь, я ничего не смогу заполнить.
— Возможно, вы могли бы связаться с отцом ребенка, уточнить…
— Нет.
— Понимаю, бывают разные ситуации. Люди часто перестают общаться, однако когда речь заходит о здоровье ребенка, то обычно…
— Я не могу с ним связаться. Он мертв.
Врач застывает, глядя на меня. А у меня ком в горле только больше становится. Едва получается сглотнуть.
Наверное, я могла бы спросить у Лютого. Возможно, он знает что-то такое про Дамира. Они вместе работали, давно знакомы.
Но больше вариантов нет.
+++
11. 11
— Не помню, чтобы Дамир хоть раз говорил про какие-то болезни, — отвечает Лютый, выслушав мой вопрос. — По здоровью у него проблем не было. Тот еще бычара. Такого вообще хрен завалишь.
Повисает пауза. Слышу, как муж сестры прочищает горло. Вероятно, понимает, как двояко фразы прозвучали. Особенно последняя.
Здоровье у Дамира было крепкое. Вот только это ничего не поменяло. Он погиб в автокатастрофе.
