– Я его кости поколю и сложу в поленницу! – под общий смех вспылил ветеран. – А ну-ка, отдавай обратно!
– Постой, постой, дружище! – Варимберт от души веселился, а его свита едва не лопалась от смеха. – Значит, дрова колоть умеешь. Хорошо. А куда бы еще эту вещицу приспособить? Только не говори, что бриться можно!
– Вон та сосна… – Тужир посмотрел вдаль. – Я бы подошел шагов на сорок…
– Подойди, – разрешил вождь. – Но прежде скажи – что ты хочешь делать?
– Срублю ей вершину!
– Так-таки и срубишь? А не высоковато лезть?
– Кто собирается лезть?
Радомир закусил губу, глядя, как неотступно следовавший за парнем палач с длинным кинжалом в руке громко отсчитывает шаги:
– Три дюжины… Три дюжины и один… Три дюжины и два… Сорок!
На последних шагах подросток начал раскручивать секиру снизу вверх, сбоку от себя. Крутил, крутил, крутил – и, не замедляя шага, бросил!
Срубленная верхушка свалилась в сугроб. Тужир тут же метнулся за секирой – нашел, счистил рукавом снег и, вернувшись, с поклоном подал ветерану:
– Твое оружие весьма хорошо, славный воин. Но чтобы владеть им в бою, нужна немалая сноровка.
– Не переживай, у Хлотаря такая сноровка есть, – под общий смех съязвил предводитель гуннов и повернулся к Радомиру: – Теперь ты. Оружие я выберу сам. Владеешь мечом?
Молодой человек неопределенно хмыкнул. В армии он из карабина неплохо стрелял и еще из автомата Калашникова. В той схватке с готами пришлось, конечно, и мечом помахать – как-то все само собой получалось.
– Меч! – не оборачиваясь, потребовал херцог.
Кто-то сунул в руки пленному красивую узорчатую рукоять. Гуннский меч был почти без перекрестья, зато на клинке словно бы сквозь туман проступали матовые разводы. Просто чудо!
– Ашир, будешь биться с ним. Осторожнее, не калечь без нужды. Но если почувствуешь слабину – можешь срубить голову!
Скинув полушубок, палач до пояса обнажил мускулистое тело, густо покрытое татуировками в виде змей, драконов, лошадей. Ухмыльнулся, взмахнул мечом.
Радомир тоже стащил рубаху. Сейчас он почему-то не чувствовал ни холода, ни метели, скорее ему даже было жарко.
Меч дали хороший, спору нет, но к нему бы еще умение! Что толку в купленных правах, если совсем не умеешь ездить?
Палач ударил первым, сильно и хлестко. От неожиданности молодой человек едва не выпустил оружие, и зрители разочарованно засвистели.
– Покажи ему, Ашир! Снеси неумехе голову!
Судя по прищуренным глазам палача и презрительной усмешке, именно это он и собирался сделать. Да решил покуражиться сначала, черт бритоголовый.
Подпрыгнув, он взмахнул мечом и слегка оцарапал юноше грудь; показалась кровь, а палач опять отскочил, примериваясь, выбирая цель для нового удара. Перед глазами Радомира будто молния сверкнула – он и понять ничего не успел, а на груди заалела новая царапина, образуя вместе с первой кровавый крест. Противник захохотал, вращая глазами, отпрыгнул, поклонился зрителям и снова ринулся в бой. На этот раз с силой ударил по руке – видно, хотел отрубить напрочь.
И вдруг с Радомиром что-то случилось – как той ночью, во время сражения с готами. На миг потемнело в глазах, а потом все существо охватила холодная и расчетливая ярость. Меч словно сам собой отбил вражеский выпад и ринулся вперед – два стремительных удара, и разрисованную грудь гунна тоже украсил крест из двух кровоточащих царапин!
Ага! Вот тебе!
В глазах-щелочках промелькнула тревога. А Радомир не унимался, снова атаковал; в ушах стоял звон, белый снег вокруг уже испятнала кровь, а в груди поднималась буйная непонятная радость! Голову, говоришь? Еще посмотрим, кому чья голова достанется!
