– Гуннская раскосая тварь! – ругался он сквозь зубы, шипя от боли.
Другие готы ринулись было навстречу новому врагу, но тот – это оказался Миусс – выпустил в их сторону сразу несколько стрел. Тяжелые боевые стрелы с черными перьями воткнулись точно у ног готов, словно спрашивая – и что дальше? Было ясно, что следующие вонзятся в глаз или сердце.
– Поганый гунн!
– Ашир искал вас, – произнес узкоглазый. – Ждет у ворот. Позвать?
– Не надо, не надо, – выдернув из ладони наконечник, Эрмольд зашипел, зажимая рукой рану. – Сами к нему придем… А с вами мы еще встретимся.
– Можно и встретиться, – улыбнулся гунн. – У меня еще есть стрелы в запасе.
– Идем, ребята, – взбешенный Эрмольд махнул своим. – Наступит наше время, и гораздо быстрее, нежели кому-то кажется.
Гнусно ругаясь, готы убрались. Их возбужденные голоса постепенно отдалялись, пока не затихли у ворот.
– Как ты тут оказался, друг? – негромко спросил Тужир.
В ответ гунн невозмутимо пожал плечами:
– Пора мясо жарить.
Зима 450–451 года. Приднестровье
Тяжело в учении – легко в бою
На протяжении всего пути, от Данапра до Данастра и дальше, готам так и не представилось возможности отомстить. Гунн Миусс пользовался покровительством самого херцога – может, благодаря своему искусству в обращении с луком, а может, потому что был настоящим гунном? Так или иначе, но трогать его Эрмольд побоялся. При всей своей любви к философии Варимберт был скор на расправу, в чем новички уже убедились наглядно. Заснувших на привале часовых по приказу вождя раздетыми распяли на крестах и оставили умирать от холода. Не желая заслужить ничего подобного, Эрмольд вел себя смирно. Ему хватало ума не нарываться и выжидать удобного случая для мести. Родион, в свою очередь, тоже не искал новых ссор. Теперь он точно знал, что надеяться на мистическим образом приходящие знания и опыт больше не стоит, отныне в его распоряжении только то, что знает и умеет он сам.
Выучиться языкам было проще всего – в процессе живого общения. Не боясь прослыть болтуном, Родион без устали упражнялся в разговорах со всеми подряд и в результате довольно скоро стал неплохо понимать готский и латынь. Но гораздо важнее был навык обращения с оружием, без чего здесь не выжить, а вот с этим дело обстояло не так просто. К тому же с некоторых пор Эрмольд следил за каждым его шагом. Не подставляясь сам, злобный гот уже не раз науськивал на Радомира людей, пытаясь втянуть его в ссору, в драку и показать всем, что этот ант – плохой воин, недостойный носить оружие. Но пока удавалось как-то выйти из положения: Истр с Тужиром были начеку, Миусс тоже не замедлял прийти на выручку, да и сам Радомир на протяжении всего пути общался с такими людьми, на глазах которых даже самый мстительный гот превращался в смущенного зайчика. С херцогом Варимбертом шутки были плохи, как и с Хлотарем. Седой сигамбр запросто мог огреть кого угодно своей знаменитой секирой, и хорошо еще, если плашмя. А Миусса готы вообще считали дикарем, хотя латынь он знал, может быть, и получше их самих.
Все эти удачные для себя обстоятельства Родион и старался использовать. Первым, к кому он при посредстве Тужира обратился, был Миусс – мол, стреляю плоховато, вот бы знающий и опытный человек поучил. Несмотря на свою воинственность и коварство, все эти дети варварской эпохи – гунны, готы, словены – легко поддавались на лесть. Вот и Миусс, услышав, как его величают, сразу же приосанился и дал согласие. Удобного случая тоже не приходилось долго искать: время от времени херцог посылал часть воинов по окрестностям, на разведку или на охоту, и вот там-то, вдали от глаз, Родион и брал уроки. Кстати, доставлявшие удовольствие – оказалось очень интересно тщательно выбирать стрелу, цель, рассчитывать расстояние, ветер. Да и успехи кое-какие не заставили себя ждать.
