А наверху-то быстро хватились, что ребенка нет. В те времена никто не похищал детей. Про педофилов никто и не слыхал. Значит, мог только утонуть! Всей семьей пробежали вдоль речки, спрашивали по всей округе, не видели ли их Гаврюшу. Ночь прошла в панике. Никто не знал, где искать ребенка… Лишь бы только был жив!
Наталья Никифоровна, понятное дело, не спала всю ночь. Перебирала в голове все события минувшего дня. И вдруг ее как обухом по голове: ведь ребенок от нее не отставал ни на шаг. Куда она собиралась идти, что делала? Да, она помнит, они говорили с Гаврилкой, что к обеду груздей солененьких достанем. Она открыла неподъемную крышку погреба и пошла за посудой для солений. И тут он исчез. Больше она его не видела. Ведь он мог спуститься в погреб и там маму ждать! А крышка погреба вечером оказалась закрытой, но Наталья не обратила на это внимания.
А ее отвлекла соседка, у которой внезапно заболела дочка. Ребенок горел, температура была такая высокая, что девочка могла просто умереть. А началось у девочки с того, что горлышко заболело у ребенка. Две матери провели консилиум, согласовали метод лечения, заварили травки, смочили ткань слабым раствором уксуса и завернули ребенка. Прошло около часа. Про грузди Наталья уже забыла. А вот что Гаврилки нет, вспомнила… Всю ночь она ходила, комкая в руках кончики головного платка, слезы лились из глаз ручьями. Она представляла самые ужасные картины, чего она только себе не напредставляла! Если ее солнышко Гаврюша находится в погребе, он же совсем простынет там!
Она выскочила из дома, кузнец сидел на крыльце, опершись локтями в колени и поддерживал голову ладонями. Горе так и сквозило в его позе. Ну что, что могло произойти? Кому понадобился пятилетний мальчик? Врагов в деревне у кузнеца не было. Его все уважали и кроме как по имени-отчеству не называли.
Когда на крыльцо выбежала взволнованная жена, растормошила сидящего в оцепенении мужа… Мать больше не сомневалась, где ребенок. Конечно, закрыть крышку погреба легче легкого. А вот открыть ее снизу для ребенка непосильно. Только бы он не замерз и не простыл!
Они мигом оказались у погреба, отец зажег фонарь, открыл тяжелую крышку погреба и почти спрыгнул вниз. Некогда тут спускаться со ступеньки на ступеньку.
– Сынок, где ты?
Ответа не последовало. Фонарь осветил все пространство погреба. Ребенок лежал в ларе с картошкой. Видно было, что он основательно продрог, потому что согнулся калачиком и уснул. Одежда на нем была влажная. Ребенок был едва жив от переохлаждения. Рубашка и штанишки, босой… Как он мог себя чувствовать больше половины суток в темном и холодном погребе?
Тут же затопили баню, прогрели ребенка, напарили его березовым веничком. Он там же, в баньке, и уснул. Родители пытались хоть чем-нибудь покормить мальчика, но он спал мертвым сном. Только отодвигал руку мамы, которая пыталась напоить его молочком.
Все обошлось более чем благополучно! Генетика сибиряков! Об этом разговор особый!
Гаврилка даже не кашлянул, утром встал и умчался играть в огород. Зато потом он долго не мог смотреть на соленые груздочки, а еще больше он возненавидел квашеную капустку и огурчики. Наелся он их в тот день в погребе до отвала…
Вот так вспоминал Гаврил годы, проведенные рядом с мамой. Их любовь была взаимной и сильной! Тяжело ему пришлось после смерти мамы. Он не рад был и сестренкам, которые родились, но отняли у него маму, и их потом отец похоронил с нею рядом. Еще больше горя он испытал, когда умерли от тифа его сестренки Ева и Рахелька. Несправедливо жизнь устроена! Он видел много семей, где было еще больше детей, например семь или девять детишек. Жили впроголодь… Но все были живы. А у них всего в достатке, но ушла мама и увела с собой четырех сестренок. Как с этим примириться?
