– Прости, смутила. Майк сказал, вы работаете вместе, и ничего личного… А ты говоришь: учишься… Ты первая девушка за очень долгое время после… которую он сюда пригласил… и вызвал меня… ну, понимаешь, я же ведь уже старая, мудрая, к гадалке не ходи, все понятно, – Надежда Васильевна обезоруживающе улыбнулась. – Извини, что вот так сразу… Такая уж я, старой закалки, из простых. Воспитала Майка, теперь ему то ли мать, то ли бабушка, сама не пойму, но ответственность за него несу, хоть он и большой давно. Да и ты, вроде, как я, из простых, чувствую. Вот и болтаю, и болтаю…
Женщина опустила глаза, достала из передника тряпочку и принялась тщательно протирать и без того уже чистую столешницу. Лицо ее словно слегка осунулось. Варя молчала.
«Так-так… Значит, мы и в этом похожи: я пытаюсь выведать у нее, а она – у меня… Крайне фамильярно для прислуги, если я правильно понимаю светский этикет… значит, она и правда не совсем прислуга… или совсем не прислуга…»
Удивительно, но, несмотря на бесцеремонность, Надежда Степановна все равно вызывала у Вари исключительно теплые чувства, хотя внутри у девушки уже загорелась тревожная красная лампочка «опасно!».
«Ну, Айк-Майк!.. Ты все-таки решил меня проверить? Игра продолжается? Ладно, играть так играть!»
И тут на Варю нахлынул какой-то бесшабашный кураж.
– Вы правы. Мы встречаемся. Недолго, правда.
Надежда Степановна сперва ничего не ответила, лишь аккуратно сложила тряпочку на краю столешницы. И только потом спросила, словно в сторону.
– Ты же не одна из тех, кто гонится за деньгами, верно?
Варя так и приросла попой к стулу.
Надежда Степановна встретилась с девушкой взглядом.
– Ты не похожа на тех женщин, с которыми общается Майк, сердцем чую, но ты такая молоденькая… Ох, Майк бы меня отругал за все эти разговоры! Но пойми меня правильно: несколько лет я его не видела после… в общем, думала, все, пропал мой мальчик… он мне как сын, понимаешь! Единственный. А тут он звонит… и ты… и все это… завтрак… как раньше! Если и ты его обманешь, он точно пропадет! Поэтому, лучше сразу уходи.
Варя сидела ни жива, ни мертва. Надежда Васильевна смотрела на нее с такой искренней, простой и человеческой добротой и тревогой, материнской заботой и немного с вызовом в глазах – борюсь за свою детку! – что девушка и правда чувствовала себя последней обманщицей. Но внутри зудел все тот же странный, доселе неведомый Варе, жучок куража. Будто она это больше не она, а другая девушка, надевшая костюм Вари и свято верящая в истинность собственной игры.
– Если он не обманет меня, я не обману его. Обещаю, – ответила Варя и широко улыбнулась в ответ пожилой женщине, подумав, что, по сути, не врет.
Надежда Степановна внимательно посмотрела в глаза Варе. Девушка стойко выдержала ее взгляд. И пожилая женщина сдалась, снова осунувшись. Словно огонь, до этого поддерживающий ее изнутри, немного угас.
Надежда Степановна грузно слезла с барного стула, хотя, садясь на него до этого, не замечала неудобной высоты. Взяла свою пустую чашку и отнесла ее в мойку.
– Выходит, тогда мне не о чем беспокоиться. Да, Варя? – тихо произнесла пожилая женщина, больше для самой себя.
Варя промолчала, глядя в чашку перед собой. Гуща допитого кофе образовала на стенках причудливый узор.
– А вы никогда не гадали на кофейной гуще? – зачем-то спросила девушка вместо ответа. – Посмотрите?
