– Силикат Силикатыч…
– Вот имя-то чудное какое!.. А сам откуда? Где живешь-то?
Подумав, что профессионально врать он еще не умеет, не генерал, Коптин бухнул незнакомкам чистую правду, прозвучавшую нелепее любой лжи:
– В Москве живу, на Газгольдерной улице…
– Возле храма святого Али-бабы и сорока великомучеников, да, Сережа? – спросил Горбунов, нарисовавшись за спиной Коптева. – Здравствуйте, девочки!
– Сережа? – удивилась боярыня.
– Да, меня мать так звала, – подтвердил Коптин. – Силикат – имя варяжское, по отцу.
– Точно, – подтвердил майор. – У него отец силикатный кирпич был… – Внезапно на ум Горбунову пришло, что мамка вовсе не так уж стара, как казалась вначале, – возможно, ей и тридцати-то даже нет. – Так что же, девочки? – продолжил он. – Что дальше-то? Вы нас в гости к себе позовете или, наоборот, к нам в гости решили намылиться?
Незнакомки даже отступили на полшага назад, пораженные столь незамысловатой манерой общения.
– Вы где живете-то? – продолжал напирать майор.
– Из Берендеева мы, – ответила мамка. – Лада Милентьевна – дочь князя Берендеевского, наместника царского, а просватана она за воеводу валдайского…
– Просватана… – присвистнул Горбунов. – Тогда мы тут мимо кассы…
– Что говоришь-то, боярин? Не поняли мы.
– Если просватана, нечего пургу в ноздри гнать… Динамистки хреновы. Ты ведь тоже, поди, за воеводу валдайского просватана? Он кто у вас, сутенер?
Ответа не последовало: незнакомок как ветром сдуло.
То ли они что-то поняли, то ли почувствовали бабьим чутьем.
– С ума сошел, что ли? – повернулся к майору Коптин, готовый его убить.
– Я нарочно, Сережа, – примирительно сказал Горбунов. – Чтобы сразу отрезать. Опасно. Ты просто не знаешь, насколько это опасно…
– Да чихал я на твою Службу безопасности.
– Я не про Службу. Это объективно, по жизни опасно. Поверь мне. Клянусь.
Коптин стоял молча, понурив голову. В глубине души он чувствовал, что майор прав.
Однако после успешного окончания задания, получив из Управления шесть часов «расслабления», Коптин не удержался:
– Слушай, майор… Хочу я в Берендеево съездить. Тут меньше двадцати верст. Спокойно успею. Без спешки.
– Зачем?
– Хочу хоть на терем ее посмотреть.
– Не понимаю.
– Я один съезжу.
– Еще чего! С ума сошел, что ли?
– Я только постою, десять минут посмотрю. И назад. Едва ли когда еще в конец шестнадцатого века попаду.
– Поехали! – неожиданно решился Горбунов, которого тоже, видно, что-то кольнуло. – Одно условие: от меня не далее сорока шагов и быть всегда в зоне видимости и досягаемости. И никаких контактов. В этом смысле… Идет?
– Договорились!
Не найти в Берендееве княжеский терем мог только слепой: он высился на фоне вековых заснеженных елок как дорогая деревянная игрушка, совершенно нереальная благодаря изумительной проработанности мельчайших деталей, продуманности, мастерству исполнения.
Подъехав к терему метров на двадцать, чтобы высокий тын не загораживал вид, они остановили лошадей и спешились. Вокруг царила какая-то неземная тишина: всю предыдущую ночь падал снег, и глубочайшие, пушистые сугробы гасили звуки.
Огромные ели, окружавшие терем, стояли неподвижно, как нарисованные, – полное безветрие.
Начинало смеркаться: пурпурное солнце уже коснулось лесных макушек.
«Ну, все, – подумал Коптин. – Теперь можно ехать», – и в ту же минуту услышал скорее стон, нежели скрип: возле ворот отворилась калитка…
