Безнадежность.
Единственную дверь не открыли. Убежать не удалось.
Дерьмо!
Дерьмо!!!
Ребенку снятся кошмары, никто не знает – с чего, но надо лететь на работу, надо пробиться сквозь пробки и первой приехать на совещание, надо платить ипотеку, платить по кредитам, платить няне, платить, чтобы жить…
И надо как-то бороться с этой тяжестью на душе.
Бороться со страхом, что все рухнет – все это висящее на одной ниточке благополучие.
Бороться с одиночеством, когда некому пожаловаться – просто пожаловаться, это так много, это так надо!
Бороться с проклятыми утрами, когда впереди – целый день гонки и борьбы со всем и со всеми, со всем и со всеми подряд!
И лишь иногда удается посидеть, не делая ничего, в своем кабинете, с деревьями за окном, с негородской тишиной – выпить кофе и на десять-пятнадцать минут забыть обо всем, кроме этого кофе и этих деревьев.
И надо не думать о том, что впереди – еще десятилетия этой гонки, еще несчетное множество этих утренних пробуждений, этих по минутам расписанных дней. Через несколько лет Аня сможет быть дома одна, и расходы на няню исчезнут. Но останется ипотека. Останутся кредиты. Останется необходимость набрать денег Ане на образование. И набрать резерв на что-то такое, что может случится, и денег понадобится много. Что-то такое, что хоть и не со всеми и не всегда, но случается. Она не имеет права считать, что именно с ней и ее ребенком не случится ничего такого. Она должна подготовиться ко всему. На зарабатывание всех этих денег уйдут десятилетия. Так что надо считать за счастье, если гонка продолжится. Потому что без этой гонки она не сделает то, что должна.
Не думать об этом. Знать, но не думать.
Ограничивать себя посильным отрезком этой гонки, и самой ближайшей задачей. И тем вознаграждением, которое она за это получит совсем скоро.
Сейчас она должна первой приехать на совещание. За это она получит порцию успокоенности: еще одно подтверждение того, что ее репутация подтверждена, а значит – и дальше все будет так же. Потом будет обед. Потом она приедет домой, включит телевизор и сядет ужинать. А потом ляжет спать.
Последнее вознаграждение за полностью прожитый день. Это очень приятно – секунды перед провалом в сон, когда знаешь, что не надо делать уже ничего, что можно просто заснуть…
– Ты будешь спать дальше? Ты ведь не идешь в детский сад, помнишь? Ты сегодня дома…
Аня отрицательно покачала головой.
– Будешь завтракать?
Неопределенный, но скорее утвердительный кивок.
С детства – привычка заедать все плохое калорийным и сладким? Что же, логично: впереди тоже гонка на много лет, в которой это – часто единственное лекарство от стресса. Вряд ли Аню ждет счастливая личная жизнь; у людей со странностями это обычно не получается. А значит – все сама.
Абсолютно все – абсолютно сама.
С одним исключением: не надо будет платить ипотеку.
Если, конечно, ее мама не сойдет с дистанции раньше времени, и эту ипотеку оплатит.
Все-таки жизнь можно улучшить. Если надеяться на себя, если быть жесткой и умной, если не делать глупостей, а делать, что надо – можно постепенно улучшать жизнь. Одно поколение одолело вот эту ступеньку. Второе, стоя на ней – вон ту, следующую. Третье – еще следующую. Все стоящее дается очень большим трудом. Но если с молодости решить, на что именно потратишь жизнь, и не отступать от желаемого ни в один день – стоящее получить можно.
