Да – общество надо устраивать целенаправленно, разумно и справедливо. Но в мире глобальный кризис. В мире иссякают – быстрей или медленней – все ресурсы. В мире то и дело появляются «черные лебеди» – внезапные угрозы, которых не ждали. В мире есть места, откуда может начаться война. В мире меняется климат, и все усилия людей только тормозят этот процесс, но пока не могут его остановить.
В мире может произойти все, что угодно.
У мира слишком много проблем.
И если произойдет что-то реально серьезное – он может просто не суметь оказать тебе помощь.
Время.
Которое никогда не останавливается, и теперь говорит ей: ты не проиграла первый раунд – утро, и теперь тебе предстоит второй – бой с пробками. Сосредоточься на этом. Только на этом. Ничего другого пока не существует. Ты должна приехать первой!
А как же Аня с ее сном про то, что ей не открыли, и она не спаслась?
А кому до этого дело? Что в мире изменилось от этого? Что изменилось от этого в гонке?
Ничего.
Вперед!
Институт встретил ее приятной пустотой.
Вернее, эта пустота казалась ей приятной раньше, подтверждая ее первенство – первый приз в гонке за этот день. Сейчас под высоченными сводчатыми потолками, в широких коридорах, освещенных по-ночному слабо, казалась ей какая-то смутная неосознанная тревога.
Вдруг захотелось человеческого присутствия.
И… может, кто-то все-таки уже есть в этом огромной полутемном памятнике архитектуры?
Она приехала рано – можно подняться в свой кабинет, и снять куртку.
Она пошла не прямо к себе, а дальним путем, по длинному коридору. Шла, сжимая в руке ключ от конференц-зала, и слушала – может быть, звук шагов, голос?..
Полутьма вокруг, тьма под сводами потолка.
Кажется – это не потолок, а прикрытое чем-то туманно-полупрозрачным огромное пространство, заполненное тьмой.
Тьмой и тайнами.
Это здание построили для того, чтобы разгадывать в нем тайны. Оно пропитано тайнами. Двести лет они копятся в бесчисленных томах библиотеки, в архиве работ. Одни были разгаданы. Другие так и остались тайнами. И кажется – они стоят где-то здесь, за дверями комнат, за поворотами коридоров – и ждут. Почему-то считается, что тайны не хотят быть разгаданными. Но может быть, все как раз наоборот? Может, они тяготятся своей неразгаданностью, потому что неразгаданность – это невозможность общения, это одиночество, это оторванность ото всего остального мира. И потому неразгаданные тайны живут в этом здании, как привидения – в беспокойном ожидании, в волнении о том, что их могут так и не разгадать – и тревожат пребывающих здесь людей…
Голоса.
Она остановилась.
Да, точно. Где-то впереди.
Что там впереди? А вот что – лаборатория перспективных исследований.
Она подошла к двери. Дверь закрыта, но голоса слышно. Здесь совсем нет других звуков…
Трое. Начперс, директор и кто-то еще, чей голос она не знает.
Что они говорят?
Не поймешь – слишком тихо; обычный голос плохо слышен через эти толстые дубовые двери. Если же прислушаться…
А если кто-нибудь выйдет сейчас оттуда, и заметит ее? До совещания пятнадцать минут. Они могут выйти в любой момент.
Она пошла дальше – все теми же быстрыми, но неслышными из-за ковровой дорожки шагами.
Так значит, по крайней мере эти трое приехали еще раньше нее. Значит – было зачем. И вот интересно – они говорят не в директорском кабинете, а у Начперса. То есть, речь о какой-то проблеме, которой занимается Начперс. Но Начперс не занимается всякой мелкой текучкой. Не его уровень. И в этом не-мелком оказалось что-то настолько не мелкое, что директор пришел в лабораторию Начперса до начала рабочего дня.
