– Вода. Как есть вода.
И выкинул в мою сторону руку.
Я вздрогнула, отшатнулась: такой ведь и прибьет. Однако бить меня он не собирался, просто вырвал стакан из моих рук, также залпом его прикончил.
– Вода, – печально констатировал он.
Приложился к бутыли, сделал несколько больших глотков и сплюнул.
– И тут вода. Ты что натворила?!
А я вот не знаю, что я натворила. Во всяком случае, когда я крутила колбочку с зельем в руках, чтобы узнать о товаре все, что нужно, информация у меня была совсем другая: «протрезвляющее зелье». И ничего больше. О том, что у выпившего его весь алкоголь будет в воду превращаться, в инструкции ничего сказано не было.
Может, это моя магия таким образом проявилась, без всяких заклинаний? Я-то от души хотела не просто привести в порядок дядьку, а вылечить его от алкоголизма полностью. Ну что ж, получилось.
– Оно же ведь и неплохо, – проговорила я осторожно. – Вы теперь всегда трезвый будете, и жизнь наладится.
– А ты меня спросила? Я, может, не хочу быть трезвым. Когда трезвый, знаешь, как больно.
– А когда пьяный – не больно?
Он помотал головой.
– Тоже больно. Но мутно и вроде как легче.
Он окинул себя удрученным взглядом и вздохнул.
– Помыться бы не мешало да одежу сменить.
Только так и не двинулся с места.
– Расскажите, что с вами случилось, – попросила я.
И вовсе не потому, что мне было жутко любопытно услышать его историю. В конце концов, я ее уже слышала, пусть и в кратком изложении, все же более-менее представляла, что у бедолаги случилось. Я просто хотела дать ему возможность выговориться. От этого и правда становится легче.
– Жену мою ваша лавка убила, – недобро проговорил он.
– Лавка? – изумилась я. – Да нет, не может быть! Никого она не убивает.
Я бы предпочла, чтобы в моем голосе было больше уверенности. Только откуда ей взяться… Что я вообще знаю о своей торговой точке?
– А кто же тогда? Моя Аксинья, почитай, каждый день сюда ходила. Не за покупками, за девочкой присматривала. Все говорила: «Девочка хорошая, да больно несчастная. Одна-одинешенька, ни друзей, ни родных, ни мужа. Некому и присмотреть за бедняжкой». Добрая она у меня была…
Он вздохнул, придирчиво посмотрел на миску с картошкой и взял одну.
– А как-то пришла и сказала: «Что-то с лавкой не так. Нехорошее там творится». Я отмахнулся: что там может быть нехорошего, уже сто лет стоит, никто не жалуется. А что странные вещи творятся, так то ж магическая лавка. Мы люди простые, магиям вашим не обучены. Вот все и кажется странным. На том и спать легли…
Он снова вздохнул.
– А утром она уже мертвая. Ничем ведь не болела. За всю нашу жизнь один раз только простыла, когда босиком на мороз выскочила, да и то за день на ноги поднялась. На то настойки лечебные есть. А тут раз – и померла. Я, конечно, к лавке побежал, а лавка закрыта. И девчонки нет, куда делась – не знаю.
Потом не работала уже, инспектор приходил, редко, раз в неделю. Посмотрит только, а внутрь не заходит. Я тут его караулил. Говорю: «Убила ваша лавка мою Аксинью», а он только отмахивается. «Проспись, – говорит, – пьяница, да ерунду не неси».
– Так и сказал?!
Ох и разозлилась я на инспектора! Мало того, что невеста у него противная, так еще и жалобы от населения принимать не хочет.
– Ну да, – кивнул мастер Гастор. – Уж больно противный. Аксинья на него часто жаловалась. Мол, каждый раз, как является, доводит бедную девчонку до слез. Чертов старикашка!
