Внутри у меня всё пылало. Но не от злости, а от обиды, которую нельзя было показать. Сколько всего мама могла бы услышать из моих разговоров, если бы хотела… Насколько бы лучше могла узнать мою ситуацию… Но ей это попросту не нужно. Она уверена, что все знает, талдычит своё и ей совершенно все равно, что происходит вокруг.
Хоть бы раз она услышала, что моя вина тут минимальна. Что Гуревич не захотел говорить правду, что Эва уже утешает «безумно страдающего» Марка, что в школе я просто стала объектом всеобщей травли в считанные минуты…
Я спустила Васата на пол, и он запрыгнул на кровать, грозно порыкивая. Воспользовавшись маминым секундным ступором, я села за ноутбук и включила музыку, показывая, что этот разговор окончен. Ужасно некультурно с моей стороны, и мне было стыдно за свое откровенно ребяческое поведение, но по-другому мама бы не поняла.
Я буквально чувствовала, как она прожигает мне взглядом затылок. Но все во мне буквально кричало, что я дала правильный ответ и что сейчас главное не спасовать из-за угрызений совести. Самоуважение должно перевесить все побочные эффекты. Не сейчас, так со временем… По крайней мере, я себя так убеждала.
Мамино терпение закончилось. Она захлопнула ноутбук прямо у меня перед носом с такой силой, что мне показалось, что он больше никогда в жизни и не заработает. Когда я подняла глаза, её и след уже простыл. Мама вылетела из моей комнаты, не потрудившись даже прикрыть дверь. Уж лучше бы она так ей хлопнула, чем ноутбуком!
Больше с разговором на эту тему мама ко мне не подходила, но пыталась отправить на переговоры Грэга перед самым выходом. Он осторожно протиснулся в едва приоткрытый дверной проем в черном смокинге, который сидел на нем как-то странно из-за предательского «семейного» пузика.
Я сидела на кровати с телефоном в руках и смотрела, как Грэг нервно раскачивается с пятки на носок, собираясь с силами чтобы что-то сказать. Да даже не что-то, а конкретный текст, который ему надиктовала буквально пару минут назад моя мама. Я видела, как ему трудно совладать с собой и в конечном итоге, он резво присел на край моей кровати и сцепил руки в замок.
– Не хочу навязывать тебе чужое мнение. – уверенно заявил Грэг. – Но и получить от твоей мамы тоже не хочу… Так что, я надеюсь, тебе не доставит сильных неудобств, если я посижу здесь пару минут для вида.
В этот момент у меня появилась надежда, что не все потеряно. Я же знала, что Грэг, так же, как и моя мама, мечтает, чтобы я наладила отношения с Марком, ведь из-за такого надуманного конфликта, у всей моей семьи появились совсем ненадуманные проблемы. И у Грэга, пусть не в таких масштабах, как у Элизабет, чью газету спонсируют Ларсены, как у госслужащего, они тоже имеются. Но он не позволяет себе приказывать мне, что делать, как бы несладко ему не приходилось. За это я его и уважаю.
– Ой. Нет, нет, нет, нет! – Грэг, выставил руки, пытаясь отгородится от топающего к нему через скомканный плед Васата. – Мне не нужна шерсть на моем смокинге, милый лохматый зверь.
– Васат, ко мне. – позвала я и раскрыла для него объятия.
Пес, подпрыгивая, понесся в обратном направлении и, взгромоздившись ко мне на руки, попытался лизнуть меня прямо в глаз.
– Спасибо. – усмехнувшись, пробурчал отчим.
– Это я должна тебя благодарить…
Грэг ласково кивнул, поджав губы, и стал смотреть в окно на противную клубящуюся на улице морось. А я безуспешно пыталась успокоить Васата, на которого напал игривый и безудержный прилив собачьей нежности.
