Спорить я не стала, просто сняла с него мокрые после снега вещи и помогла переодеться в сухое, после чего удалилась в зону кухни, чтобы состряпать что-нибудь похожее на ужин.
В холодильнике нашлись ветчина и сыр, и я быстро соорудила горячие бутерброды. Пирожки тоже пошли в ход – в холодильнике они хорошо сохранились. С чаем – самое то.
Обернулась позвать гостя и сына за стол, и замерла: Калинин и Ярик распаковали ночник со спящим внутри котиком и включили его в розетку.
— Он дышит! — воскликнул Ярик и ошарашено выкатил глазки. — Мам, иди сюда! Котик дышит, мама! Ура! Ура!
Так много восторга я не видела уже давно.
— И вправду дышит… — вырвалось у меня. — Максим Викторович, кажется, ночник волшебный!
— Что ж, я рад, что ночник нашел новый дом.
В его серых глазах мелькнула печаль.
— А давайте за стол? — желая сменить болезненную тему, позвала я. — Бутерброды готовы! И пирожки давно разогрелись.
— Мама их сама пекла. Для меня! — забираясь на стул, гордо сообщил Ярик.
Я поставила перед ними белоснежные чашки и сняла с плиты чайник.
— Ваш чай, босс! — протянула Калинину чайный пакетик.
Он рассмеялся.
— Вы неподражаемы, Вера!
— Я же не виновата, что в кофейне из торгового центра работают сплошные юмористы!
Улыбнувшись, я устроилась напротив него и положила в свою чашку пакетик черного чая.
Странно, он был у меня в гостях впервые, но мне не было неловко от того, что вокруг беспорядок, а в правом углу лежат не наклеенные обои. Калинин распространял вокруг себя какую-то позитивную волну обаяния, и это заглушало все остальное. А из-за того, что у нас с ним была совсем небольшая разница в возрасте, я впервые в жизни не чувствовала себя рядом с мужчиной маленькой и глупой девочкой. С ним было просто и уютно, даже с позавчерашними пирожками.
— Наверное, сложно не чувствовать вкуса? — с сочувствием взглянула на Калинина я.
— Если учитывать тот факт, что еще полгода назад я слыл гурманом, то да. Сложно. Меня как будто лишили самого важного удовольствия в жизни.
— И что, вкус никак нельзя вернуть?
— Никто не знает. Доктора разводят руками.
— Будем верить, что все вернется.
Он вздохнул.
— Когда вы так говорите, мне тоже хочется в это верить. Честно говоря, по ночам мне до сих пор слышится смех моей маленькой дочки.
— Вы скучаете по ней? — сорвалось у меня.
Он покачал головой.
— Не просто скучаю: после ее отъезда в Германию вся моя жизнь раскололась на «до» и «после»…
— Как жаль!
Мы немного помолчали.
—Макс, а у тебя дома есть елка? — вдруг спросил Ярик.
— Нет. У меня дома есть только медведь, — покачал головой Калинин.
— Настоящий?!
— Ну, почти.
— И у нас нет елки. Мама говорит, что елку можно будет принести только после того, как мы поклеим обои. А доклеить одну стену она не успела.
— Сегодня мы задержались. Там клеить-то всего пять полос осталось. Завтра после работы обязательно доклею, — пообещала я.
— Точно? —Ярик сморщил носик.
— Точно.
Мы допили чай, и Калинин начал собираться. У входной двери он обернулся.
— Спасибо за чай, Вера!
— И вам спасибо! — улыбнулась я.
— Увидимся завтра? — Он как бы невзначай коснулся моей руки, и по коже полетел ворох восхитительных мурашек.
— Обязательно.
— Я буду ждать.
— Я тоже.
Его откровенный взгляд, мое смятение, замирание сердца… Его губы были так близко, что мне предательски захотелось закрыть глаза…
— Пока, Макс! — вклинившись между нами, во все горло завопил Ярик и бодро протянул Калинину свою маленькую руку.
