На первом этаже у нас уже начались строительные работы: прихожую, гостиную и коридор очистили от мусора, следов былого пожара и пострадавшей мебели; завезли доски, несколько штабелей кирпича. Я не стал этим слишком интересоваться, лишь бегло оглядел случившиеся изменения, несколько минут поболтал с Багрицким и его парнями. Оставив с ними поручика, поднялся в гостевую комнату и сразу занялся переводом: разложил на столе листки и логические таблицы, частично заполненные еще вчера в Крыму, положил перед собой кинжал Гефеста, сосредоточился.
Когда вышел на тонкий план, сразу почувствовал, что я не один.
– Арти… – прошептал я, улыбаясь с блаженством.
«Хайре, дорогой! Я на минутку. Не буду тебе мешать. Только заглянула, чтобы увидеть, чем ты занимаешься», – беззвучно произнесла богиня. – «Спасибо… За то, как ты закончил свою молитву ко мне! Было очень приятно!», – она поцеловала меня прямо из непроявленного, но хотя физического контакта не было, вся равно я почувствовал ту особую сладость, которая может исходить только от богов.
А через миг я ощутил еще один поцелуй. Все так же из непроявленного моих губ коснулись губы Афины.
«Постараемся помочь Глории, хотя мы ее нелюбим. Помочь ей сложно и, может, придется нарушить небесные законы. Но мы постараемся, мой дорогой!», – беззвучно пообещала Воительница.
Как я ни старался, работа над переводом у меня не пошла. До ужина смог выжать лишь с десяток строк с описанием того, как люди принца Харвида собирали драгоценные древнейшие свитки в дворцовой библиотеке в то время, как столица уже была в огне от ударов мятежников и виман принцессы Ларнурис. Остановился я на весьма важном месте, где повторно описывалось место входа в Пещеры Конца и Начала, а также работа магов, расчищавших проход. На этом фрагменте мне пришлось остановиться и спуститься в столовую – меня ждали к ужину.
После недолгого ужина при свечах, сдобренного несколькими глотками вина, я поработал еще час и понял, что совсем выдохся. Вытягивание информации, скрытой тысячелетиями, требует величайшего напряжения внимания и особо тонких настроек. Иногда этот сложнейший процесс дается легче, иногда намного сложнее. Вот сегодня не пошло. Да, сделал немало, но так и не завершил перевод, не нашел точного указания, где же все-таки расположен вход в Пещеры Конца и Начала. По моим ожиданиям это должны быть именно магические координаты, привязанные к тональности силовых линий тонкого плана – они единые и неизменны во все времена. Так должно быть, потому как Свидетельства Лагура Бархума писались с расчетом, что их смогут прочесть люди в далеком будущем, готовые снова принять содержимое Хранилища Знаний и мудро им распорядиться. Хотя этот расчет, на мой взгляд, был несколько наивен, как наивна сама вера, что люди через многие тысячи лет станут лучше, мудрее и морально чище.
Спрятав кинжал Гефеста и листы с переводом, я ответил на сообщения маме и Ольге. Увы, пока ничего не пришло от Глории. Затем открыл хрустальный флакон и выпустил Нурхама Хоргема Райси.
– Слушаю и повинуюсь, о, великий бессмертный маг! – хорраг, покачиваясь на дымном хвосте, в совершенстве освоил внешность джина именно ту, которую я показал ему ментально.
– Как дела, мой друг? Скучно в этой стекляшке? – я знал, Нурхаму очень приятно, когда я называю его своим другом.
– Что такое лишь день в небольшом стеснении? Я тысячи лет провел в жутком заточении, – отозвался древний дух.
