Пока Ольга наговаривала сообщение графине, я попросил Элизабет сделать кофе и что-нибудь перекусить, сам устроился в кресле пилота и начал готовить «Эверест» к взлету.
Примерно к двум часам дня мы закончили все неотложные дела. Навестили Майкла, Дениса и Антона Максимовича. Майкл вообще держался молодцом и его здоровье никаких опасений не вызывало. Полагаю, дня через три при достаточно эффективной целительной магии его могли бы полностью поставить на ноги и выписать. С Денисом дела обстояли хуже, но не так плохо, как с Антоном Максимовичем. Мой дворецкий, увы, выглядел прискорбно: лицо сморщилось, пожелтело, весь в бинтах, с постели он не вставал. Лишь когда увидел меня, глаза старика ожили, он завозился, пытаясь приподняться. Я придержал его за плечо, не позволяя оторваться от подушки.
По совету старшего целителя, Максимовича долгим разговором я не стал утомлять. Просто поддержал его заверением, что он обязательно выздоровеет; сообщил, что мерзавцы, виновные в нападении на наш дом, наказаны. Хотя это было полуправдой, ведь те, которые все перевернули в моей комнате и выпотрошили сейф, их я еще даже не искал. Когда вышел из палаты, сразу спустился в зал богов и там, у статуи Артемиды, воззвал к ней, попросил через нее содействия Асклепия, потому как были опасения, что наш дворецкий может не выжить.
Поскольку после убедительной беседы с герцогом Уэйном угрозы моим близким больше не имелось, я рекомендовал Елене Викторовне вернуться в наш дом. Да, дом оставался в печальном состоянии, но ведь ни разрушения, ни пожар покои графини не тронули. Там можно было жить с достаточным комфортом. На ремонт я снял в банке двести тысяч – сумма более достаточная, даже если считать небольшую перестройку на втором этаже и хозяйственном крыле, которую давно хотела сделать графиня. Деньги я оставил в мамином сейфе, забрал в ее гардеробе кинжал Гефеста. В тумбочке, где она хранила некоторые письма, нашел бумагу и письменные принадлежности – все, что мне требовалось для работы над переводом Свидетельств Лагура Бархума. Затем взял флакон из-под египетских духов, в котором теперь поселился наш джин. Бабского я тоже забрал, потому как Елена Викторовна не признала бы его за временного дворецкого. И вообще поручику полезнее быть с нами.
Вскоре мы вылетели из Москвы, и великолепный «Эверест» взял курс на юг.
Глава 3. Дым в крымском небе
Мои боги! Пожалуй, эти два стали лучшими в моей новой жизни! Их можно было бы сравнить с теми днями и ночами, которые делали меня особо счастливым в карибский отпуск, но эти два неполных дня почему-то тронули меня больше. Душа человека – самая волшебная и самая сложная субстанция. И хотя я маг, блуждающий по разным мирам, за тысячи лет я так и научился всецело понимать движения своей души. Ее восторженные взлеты и неожиданно приходящая грусть зачастую для меня остаются явлением неожиданным.
О богах я упомянул не случайно, хотя правильнее было сказать: богинях. Моих возлюбленных богинях. И Артемида, и Светлоокая любезно посещали меня. Две небесные подруги пришли вместе, ненадолго разлучая меня с Ольгой с баронессой Стрельцовой. С ними я удалялся в Цветочную долину, начинавшуюся сразу от ялтинского берега – это рядом с местом посадки нашей виманы. Там Артемида меня отругала как провинившегося мальчишку за последнюю лондонскую авантюру. Главным образом, ругала за то, что я не заручился ее поддержкой и даже не известил о планах встречи с Уэйном. Арета, слушая все это лишь посмеивалась и подмигивала мне. Уже на закате мы расстались – богини отпустили меня к заскучавшей Ковалевской.
