Через три года на «Мосфильме» режиссер Татьяна Лукашевич поставит фильм «Аттестат зрелости». В нем снимутся такие известные советские актеры, как Вера Карпова, Вадим Грачев, Александр Суснин, Татьяна Пельтцер, Лев Борисов, Леонид Галлис, Владимир Кенигсон, Владимир Емельянов, Владимир Андреев, Геннадий Ялович. Из студии в фильм попадут только Василий Лановой – Листовский и его одноклассник по сюжету Владимир Земляникин.
В год смерти Иосифа Виссарионовича Сталина Василий Лановой заканчивал десятый класс. Ему исполнилось 19 лет – возраст, как говорится, вполне подходящий для самоопределения.
Поначалу юноша никаких сомнений не испытывал. Конечно же, надо подаваться в артисты. Он так и сделал, отнес документы в Театральное училище имени Щукина. На предварительном просмотре Василий читал отрывки из «Тараса Бульбы», «Войны и мира» и стихотворения А. С. Пушкина, хорошо отрепетированные еще в студии. Скажу без преувеличения, он делал это блестяще. Подтверждением тому служит статистика. Из полутора сотен абитуриентов приемная комиссия зачислила в училище без всяких экзаменов только двоих: Ланового и Кюнну Игнатову.
Казалось бы, вот она, жар-птица, уже в твоих руках! Но коварная затейница судьба нашептывала юноше:
«Постой, не торопись. У тебя же золотая медаль. Да ты с ней двери любого вуза страны ногой открыть можешь. К примеру, МГУ, журфак. После его окончания весь мир будет у твоих ног. А театр, это ведь так, баловство одно».
Разумеется, это авторские фантазии. Но они простительны хотя бы потому, что мне точно известно, как терзался в своих размышлениях относительно собственного будущего мой герой. Он так истязал себя этой проблемой выбора, что не выдержал и побежал за советом к Штейну.
Здесь как нельзя кстати будет старый анекдот.
Приезжает корреспондент в горный аул и спрашивает у пастуха:
– Скажите, а сколько шерсти можно состричь с одного барана?
– С какого, белого или черного?
– Ну, например, с черного.
– С черного будет три кило шерсти.
– А с белого?
– Тоже три.
Дотошный корреспондент продолжает:
– А сколько молока можно надоить от одной овцы?
– От какой, белой или черной?
– Положим, от черной.
– Два литра.
– А от белой?
– Тоже два литра.
Заметно пригорюнившийся газетчик уже больше на автомате, чем с интересом продолжает:
– Скажите, а сколько травы съедает баран в сутки?
– Какой, черный или белый?
– Ну, пусть черный.
– Черный съедает пять кило травы.
– А белый?
– Тоже пять.
Писака, уже нервно подергивающий левым глазом, решает задать последний вопрос:
– А сколько мяса получится, если зарезать одного барана?
– Какого, белого или черного?
– Да белого, черт подери!
– Если белого, то пятнадцать килограммов.
– А если черного?
– Тоже пятнадцать.
Корреспондент выходит из себя:
– Да что же вы мне голову-то морочите: белый – черный, черный – белый?! Ведь между ними же никакой разницы!
– Ну почему же. Ведь все черные барашки мои.
– А белые чьи же?
– Тоже мои.
Очень похожим на этот бородатый анекдот получился и разговор Ланового со Штейном:
– Сергей Львович, я хочу стать журналистом.
– Очень хорошо, Вася.
– Или мне все-таки податься в актеры?
– Тоже будет неплохо.
Штейн был мудрым и дальновидным педагогом, от которого мой герой перенял так много, что какому-то измерению или вычислению эти приобретения не поддаются. Семиклассника Ланового он полагал нужным удержать от опрометчивого поступка, продиктованного всего лишь юношеским задором. Взрослого человека не счел возможным направлять по своему усмотрению. Кроме всего прочего еще и потому, что знал и твердо верил: Василий все равно станет актером. Природа свое возьмет. Но свою судьбу он должен выбрать сам.
