Ты оставайся сам собою, и при этом
Не каждый сможет так. Ты уж поверь,
Ардал, спокойной ночи, будь поэтом,
Пожалуйста, закрой за мною дверь.
С этими словами Авистэй вышел на лестничную площадку. Двор совсем опустел. На небе красовалась полная луна. Домой идти не хотелось, и Авистэй подумал, что было бы неплохо сейчас поболтать с Олом, который скучая бродил возле своего домика.
– А, нарушитель! Чего не спишь? – спросил Ол.
– Не спится, Ол. Прекрасна ночь и звёзды светят. Им одиноко в вышине…
– Ага, всё ясно. У Ардала был? – устало поинтересовался Ол.
– Ну да. Вот же талантище! – восхищённо сказал Авистэй.
– Ага, талантище. Он пока тут у меня прописывался в 99-ю квартиру, так я думал, с ума сойду. Нет, я серьёзно тебе говорю. Он, между делом, умудрился зарифмовать инструкцию по эксплуатации жилья. На вот – полюбуйся, – и Ол достал из папки листок, исписанный мелким почерком.
Авистэй поднёс листок поближе к глазам. Лунный свет, конечно, не солнечный, но всё же. Через несколько секунд Авистэя разобрал смех.
Правила проживания в квартире превратились в поэму о жизни в кубе.
«Жизнь в кубе». Ардал
О! Это ли не чудо – войти в свой кубик, чтобы жить.
Присесть на стул, расправить спину, на столик зонтик положить.
Открыть свой шкаф, развесить вещи, накрыть бумагою кровать.
И после можно долго-долго с кровати этой не вставать.
А можно целый день упорно смотреть в открытое окно.
А там бурлит поток народный и всё вокруг раскалено.
Цветные зонтики, как птицы, порхают, создавая тень.
И каждый в кубик свой стремится, пробыв на солнце целый день.
По разным этажам ватманцы в своих домах расселены.
На первом те, кто отличился и много сделал для страны.
Второй и третий набирают чуть меньше призовых очков.
Четвёртый хуже, ну а пятый, как правило, для новичков.
Всем важно знать, чтобы ватманец всегда был весел и здоров,
Он должен помнить, что не надо надеяться на докторов.
Конечно, если что случится, то помощь сразу же придёт,
Но всё же лучше научиться просчитывать всё наперёд.
О главном каждый должен помнить, укладываясь перед сном,
Что накрываться надо сразу бумажным ровненьким листом.
Он от заломов вас избавит, и стройность тела сохранит,
И каждый будет просто счастлив, кто за здоровьем сам следит!
– Ну, как тебе? – спросил Ол.
– Я же говорю – талантище! – улыбаясь, ответил Авистэй, отдавая Олу листок со стихами. – А ты заметил, что он вообще не может говорить не в рифму!
– О, да, бедняга, – произнёс Ол, пряча листок в папку.
– Ну почему же бедняга? Мне кажется, что Великие Ножницы не зря наделили его таким даром.
– Ты думаешь?
– Вот увидишь, Ол, мы об Ардале ещё услышим! Кстати, эту поэму было бы неплохо показать начальству. Стихи всегда лучше запоминаются, и любой новичок гораздо быстрее усвоит правила проживания в квартире. Я бы на их месте разместил эти стихи в каждом таком домике.
– Может, ты и прав, Авистэй. Начальству всегда видней. Кстати, сегодня к нам заселили одного такого начальника! – неожиданно вспомнил Ол.
– На первый этаж?
– А вот и не угадал!
– На второй, что ли?
– Ага! Бери выше – на пятый!
– Так на пятом же обычно новички, – изумился Авистэй.
– Да я и сам своим глазам не поверил, когда открыл документы. Мне даже номер было неловко смотреть на его теле, но порядок есть порядок. Распоряжение пришло от самого Клэ́ммита, а он у нас тут главный по расселению ватманцев.
– А Вэлк? – уточнил Авистэй.
