А может, это просто фигня?)
Болтовня одна с моей стороны)
А может, и с моей?)
Вдруг Вы ошиблись? Со всей Вашей проницательностью до паранойи?)
)) Конечно, я могу ошибаться)
Но нет)
Мне нравится быть с Вами разной
В этом так много свободы
Всем нужно внимание, искренность, тепло
Если можешь свободно говорить
обо всём с тем, кому доверяешь,
это уже очень много
«Слишком быстро. Всё слишком быстро», – думала она, раз за разом оглядываясь на дни после их встречи. Морбид топтался по планете уже два с лишним года. И всего за один месяц, на крошечном островке среди штормов мирового океана, они умудрились выстроить свой маленький шалаш из слов и образов. Где можно было засыпать под шум волн в объятиях друг друга и так же просыпаться. Всего за месяц?
«Так не бывает», – твердила себе Яра. Но в её мыслях всё было так. И сотни и тысячи жизней других людей беспокоили её теперь куда меньше, чем жизни тех, кто оказался на пути цунами их подводного вулкана. Что будет чувствовать Рус? А та женщина, о которой Дем говорит так изредка, которая живёт с ним, ждёт его с работы? Если они всё узнают? Им будет больно. И ему. И мне будет больно тоже. Я не хочу.
И этого желания – обнажить душу перед кем-то
может никогда и не повториться)
Может и повториться, и что?)
Между двумя такими людьми
может быть бесконечность)
И лет, и жизней, и желаний
Может повториться, а может и нет
Предлагаю не думать
о завтрашнем дне
Как будет, зависит от нас
Как мы захотим, так и будет)
Он писал ей это «как захотим, так и будет» – снова и снова, так яростно, что она понимала: он пишет это себе, о своём, о своих… Его способность сопереживать не заканчивалась на ней. И даже это было упоительно… Ей так не хватало – этого сопереживания. Много лет. Может быть, жизней.
Так мучительно не хватало, что хотелось просто схватиться за него и никогда не отпускать. Повиснуть на нём, как дакини, шутила она сама с собой, самая женская поза на свете, когда ножки уже подкашиваются. В самом суровом случае, пусть просто стоит за моим правым плечом, как ангел-хранитель. Хотя бы? Так-то хоть можно?
С этими вопросами обращалась она вверх, сама не очень зная к кому. Кто они были, те высшие силы, которые должны были их всех покарать? Кто смотрел на них, пока они вглядывались друг в друга? Кто будет стеречь сторожей?
Он занял собой всё пространство её внимания, но что он такое – она до сих пор не знала. Он был такой же загадкой, как Вавилонавтика, и чем-то был очень похож на игру. Например, невозможностью контролировать – и предугадать. А Яра любила сюрпризы – но всегда стремилась быть умной, чтобы знать наперёд. А теперь никогда не знала, что её ждёт, в каком дрифте она окажется. И это завораживало до головокружения. Так и с ним – при всей теплоте, защищённости и спокойствии, которые она переживала, она так и не знала, чего от него можно ждать…
Вот с Русом, наоборот, всё было предсказуемо. «Поругались – помирились, подсчитали – прослезились». Рус был её тихой гаванью. Кто в своём уме будет рушить тихую гавань? Особенно в чувственный шторм?
Может, другая и не согласилась бы с этим, но для Яры Рус оказался и вправду ангелом: спасителем и хранителем, а ещё ценителем, радетелем, свидетелем. Но вот огня… Рус боялся огня. Боялся огня как… огня?
– Может, и не нужен этот огонь у семейного очага? Придурь это всё? Ведь так можно и дотла дом спалить? – спрашивала она себя раз за разом, чувствуя, как становится всё теплей и теплей изнутри, как припекает и припекает этот вулкан… Иной раз казалось, что с кончиков пальцев – нет-нет, да и посыплются искры…
